– К-какой дорогой? – таращу глаза. – Мы что, куда-то едем?
Неужели так быстро сдался?
– Ты едешь. Обратно. В свою Москву, принцесса.
– Не поняла. Вы что, меня выгоняете?!
– Твой важный вопрос мы обсудили. Ответ ты получила. Следовательно – не вижу причин, по которым тебе стоило бы задержаться. Садись, – ставит передо мной на стол тарелку с двумя желтыми яичками. – Завтракай и в путь, – упирает руки в бока и сверлит своим темным хмурым взглядом сверху вниз.
– Я никуда без вас не поеду, – топаю ногой, отзеркалив его позу.
– Надо же. А я никуда ехать не планирую. По крайней мере в ближайшие пару месяцев. Что будем делать?
– Значит, я буду жить у вас, пока вы не передумаете.
– Я не передумаю.
– И все же! Буду брать измором.
Михаил усмехается и машет головой. Ставит еще две тарелки, для себя и для сына и, со скрипом ножек стула по паркету, усаживается во главе, стола самодовольно заявляя:
– Только зря потеряешь время и попортишь свои белые перышки.
– А я не белоручка. Переживу как-нибудь.
– Ну-ну.
– У вас есть, что мне на этот счет сказать?
Михаил поднимает взгляд и открывает рот, явно собираясь выдать свою очередную фирменную грубость. Но его перебивает появившийся на кухне сын Дима.
Румянцев отводит от меня свой взгляд и хватается за вилку. Дима садится за стол по правую руку от отца со словами:
– Чего на завтрак? – придвигает тарелку и цокает. – Я ненавижу яичницу, пап!
Я присаживаюсь напротив и придвигаю свою тарелку. А зря! За такую глазунью со шкварками можно душу дьяволу продать. Она так аппетитно пахнет, а домашние яички такие ярко-желтые, что рот моментально наполняется слюной.
Я хватаюсь за вилку и слышу новое возмущенное Димино: