Я молчу. Падаю обратно на стул и разглядываю рисунок дерева на столешнице. Чувствую, как дикарь на меня смотрит. Его взгляд сейчас прожжет во мне дыру. Ну и пусть. Осталось дело за малым. Поговорить и решить, что делать дальше. Постараюсь в этот раз быть очень убедительной. Ораторские способности все-таки остались при мне.
– Подслушивать нехорошо, – вздохнув, наконец-то говорит Михаил. Складывает руки перед собой, переплетая пальцы в замок. Смотрит на меня обвиняюще.
Я достаточно резко бросаю:
– Не вам мне об этом рассказывать.
Надоело, что все здесь меня за дурочку держат. Хватит.
– Тоже верно.
– Ужин не удался, как видите.
– Есть такое.
– Но не по моей вине!
– Увы.
– Так что нам с вами придется поговорить.
– Согласен, – подхватывает вилку и ныряет ею в салатник. Накалывает толстый ломтик сочного помидора и закидывает в рот. Глядя на меня пережевывает и говорит, улыбнувшись:
– М-м, вкусно.
– Если это сарказм, то не смешно.
– Да ладно тебе дуться, Мил. Это я должен злиться, пришел с работы и остался без ужина.
– Который я, между прочим, готовила целый день.
– Устрою Димке воспитательные работы. Он за этот выверт ответит. Не переживай. А ты давай, вещай, пока я тут наслаждаюсь трапезой.
– Не боитесь подавиться? – прищуриваюсь.
Глаза мужчины все еще красные, после щедрой порции острого перца. И вид у него такой, будто он сейчас заплачет. И смотреть на него сложно. Я едва сдерживаю улыбку. Потому что такой диссонанс строгого мужика с плачущими глазами выбивает почву из-под ног. Это так… мило.
– Чего ржешь? – хмурится. – Может, перец – это вершина айсберга? И меня ждет еще незабываемая ночь? – говорит, а я тут же перестаю улыбаться. – Пургенчику мне тут не подсыпала? А то смотрю, сама есть не торопишься.