– Давайте.
– Только на “ты”, Милка.
– Хорошо. Давай.
Звонко ударяемся бокалами, и я делаю глоточек. Легкая, полусладкая ягодная прохлада с терпкими нотками обволакивает язык. Приятным теплом скользит по горлу, проникая в кровь, согревая. Я непроизвольно мычу от удовольствия, зажмурившись.
– Нравится?
– Очень!
– Домашнее. Сам в прошлом году делал, – хвастается Румянцев.
– Вкуснее ничего не пила! – пламенно заверяю мужчину.
Миша улыбается. Расслабленно так, что у меня неожиданно перехватывает дыхание. Я засматриваюсь. Смотрю на эти губы, что так часто сурово поджаты, и сердце начинает частить. Нездорово. Ненормально. Опасно частить! Но мне так нравится… Улыбка его. Он сразу будто нежнее, ранимее и моложе. Не суровый непрошибаемый дикарь, а красивый, немного грубоватый, настоящий мужчина. С такой улыбкой его точно нельзя обвинять в бесчувственности.
Боже…
Это все вино!
– Мила.
– Кхм, – откашливаюсь. – Что? Ты что-то спросил?
Поднимаю свой бесстыжий взгляд чуть выше – глаза мужчины улыбаются. Он заметил. Черт! Заметил, как я на него пялилась. Милена!
– Я говорю: расскажи о себе, – повторяет дикарь.
– Что рассказать? – не понимаю я.
– Да хоть что, – пожимает плечами. – Любимый цвет, сериал, какую слушаешь музыку, как проводишь свободное от работы время. Все, что угодно, в общем.
– Зачем тебе это? – прищуриваюсь.
Миша снова пожимает плечами. Улыбается. Но ничего не говорит.
Ла-а-адно…