— И заберу.
Кравцов вздохнул. В последние два дня, после возвращения с заимки деда Матвея он не оставлял попыток отговорить Лизу. Ровно с тем же эффектом, что и был в начале — чем больше Лев Федорович Лизу уговаривал, тем сильнее крепла ее решимость.
В итоге Кравцов сдался окончательно. Но ворчать не перестал. Это ворчание не мешало Кравцову помогать Лизе обустроить быт. Они еще раз съездили до заимки, провели ревизию. Оказалось, что запасать надо все — дизель, муку, сахар, консервы — в общем, все запасы провизии надо пополнить.
— Вот видишь, — причитал Лев Федорович. — Тут даже хлеб печь самой придется! Ты умеешь печь хлеб?
— Не умею, — отмахивалась Лиза. — Но если надо — научусь. Или сухарей насушу.
— А! — только махал рукой Кравцов. Он, похоже, твердо решил, что Лиза там останется до октября, и принимал ее решение как блажь. Но все же помогал.
Туман, лежащий в тени под яблоней, навострил уши, а потом и вовсе резко подскочил на ноги и залился громким лаем. Лиза от неожиданности выронила тетрадь, а потом схватилась за сердце. А Туман уже серой молнией скрылся из виду. Прижимая одной рукой тетрадь к груди, а другой вытирая внезапно выступивший пот, Лиза поспешила за собакой.
Только около дома она услышала то, что привлекло внимание Тумана. Тихий-тихий звук мотора. Но он усиливался. К ним приближался катер.
Сердце забилось еще сильнее — но теперь уже не от страха, а от радости. Лиза провела всего одни сутки тут, но уже успела не раз пожалеть о своем импульсивном решении. Особенно страшно стало ночью.
Печь Лиза топить не стала, рассудив, что летом это без надобности. Оказалось, зря так решила. Едва солнце спряталось, как стало сразу же холодно. И не спасал чай, который Лиза вскипятила на газовой плитке — была тут такая роскошь. Лиза провела краткие розыски, нашла два одеяла, но и они не спасли. Лиза уже подумывала о том, чтобы забрать с пола еще и медвежью шкуру, но тут к ней на кровать запрыгнул Туман, до этого дисциплинированно лежавший у входа.
Пес вообще преобразился, как только его взяли в лодку. Сидел, привалившись к ноге Лизы, иногда прижимая уши к голове. А, едва катер причалил, стремглав бросился вверх по узкой крутой дорожке. Но на невесть откуда родившийся в Лизе окрик «Туман, ко мне!» среагировал, замер, а потом вернулся. Неохотно, но вернулся. Глядя в умные глаза пса, Лиза сглотнула непонятно откуда взявшийся комок. Она потрепала по густой шерсти на холке.
— Беги. Можно.
И Туман снова сорвался с места. У дома его не обнаружилось, а Лиза была готова поспорить на что угодно, что он сейчас там, в саду. У той самой яблони, рядом с которой небольшой холм и серый с рыжими прожилками камень.
Весь день Туман беспрекословно слушался Лизу, чем донельзя удивил Кравцова, который утверждал, что пес никого к себе не подпускал после смерти деда Матвея. Лев Федорович помог перетаскать вещи, объяснил еще кое-какие детали про местный быт, а потом, неловко обняв Лизу, сел на катер и уехал. Лиза с Туманом остались совсем вдвоем.
Поначалу Лизе все нравилось. Она села на деревянном крыльце, зарылась пальцами босых ног в шерсть Тумана и принялась изучать шпаргалку, которую она записала на основании слов Кравцова. А он выдал ей целую инструкцию.
Где брать воду. Куда девать мусор. Как запускать дизельный генератор и для чего. Как топить печь. И, между прочим, повариха в Алагеме провела Лизе мастер-класс на тему того, как завести тесто и как выпечь хлеб в печи. И ничего там сложного. Как говорится, нет ничего невозможного для человека с интеллектом.
Лиза встала и пошла изучать дом. Решила, что там срочно нужна уборка и взялась за нее. Туман убежал куда-то по своим делам, а Лиза собрала все то, что валялась, в один угол, вымела мусор, отнесла его в железную бочку. Кравцов ей сказал, что открытый огонь разводить запрещено категорически, а мусор необходимо сжигать в печи. Ну, на совсем крайний случай — в бочке, но не отходя от этой самой бочки ни на шаг. А потом Лиза пошла за водой. С водой тут проблем не было — целое огромное холодное озеро этой самой воды. Проблема была в том, как с хотя бы одним ведром воды подняться по крутой тропинке. Лиза снова вспомнила своего деда и в очередной раз подумала о том, как он поднимался по этой тропинке в свои очень преклонные годы. Неудивительно, что дом был в таком запущенном состоянии. В совсем другом настроении Лиза вымыла на два раза пол. Сама. Руками. Она попыталась вспомнить, когда в последний раз мыла пол руками — и не смогла. Но здесь робота-пылесоса не было и не предвиделось, так что все сама-сама. В доме сразу стало светлее. Еще бы окна помыть, но на это сил не было.
Лиза сделала перерыв на чай. Странно, но, не смотря на погожий солнечный день и на то, что Лиза порядком вспотела, пока мыла пол, мысль о горячем чае не казалось неправильной. На полке, в красивой яркой жестяной банке из-под печенья Лиза обнаружила вместо печенья сухие травы. Пахли они одновременно и чем-то знакомым — похожим чаем угощал ее Кравцов, но в то же время и чем-то незнакомым. Лиза попыталась вспомнить, что она знает о ядовитых растениях Сибири, на память пришли только белена, вёх и вороний глаз. Лиза еще раз принюхалась. Пахло хорошо и ароматно. Да и глупо, в самом деле, думать, что ее дед держал тут на полке вёх и белену. И Лиза уже без сомнений насыпала трав в фаянсовый чайник с алыми ягодами на круглом боку.
Чай оказался невероятно вкусным. Лиза вспомнила, как она нахваливала чай в Алагеме, а Лев Фёдорович ей рассказывал, что такой вкус чая — заслуга не только местных духовитых трав, но и воды из Акколя с каким-то уникальным минеральным составом. Тут все, похоже, куда ни ткни пальцем — уникальное и удивительное.
Лиза с кружкой чая не спеша ходила по свежевымытым половицам. Дом нельзя назвать крошечным, наверное, шесть на шесть. Но значительную часть внутреннего пространства занимала, по выражению Кравцова, печь-матушка. Она же делила внутреннее пространство на две части. В той, где был камин, стояла узкая кровать, комод, письменный стол, стул и небольшая этажерка с книгами. В углу было свалено кучей то, что до уборки валялось везде. А в той части, где была собственно печь, находились большой добротный стол, пара стульев и кривоватый напольный шкаф с посудой.