Лиза вовремя вспомнила, что этот человек обещал ей решить вопрос с мытьем — и вовремя прикусила язык.
— Что с дровами? Запас достаточный? — Лис открыл дверцу, внутри кочергой и снова закрыл.
— А я… я не знаю.
Лис снова многозначительно закатил газа и выпрямился во весь свой солидный рост.
— Пошли, покажу дровню.
Следующие полчаса Лиза провела словно в каком-то гипнозе. Сначала она пыталась этому сопротивляться, но очень быстро махнула на эти попытки рукой. К ней в компанию присоединился Туман, и они вдвоем смотрели.
Что-то в этом есть такое… Такое… откуда-то из совсем древних времен… Когда не было таких слов как «шовинизм» и «феминизм». И сами движения, и свист воздуха, и хлесткий звук удара, от которого Лиза первое время вздрагивала, и от которого становилось как-то немного жутко.
Лис снял свою пижонскую белоснежную футболку и колол дрова.
Как же это было красиво. Невозможно красиво. Неприлично красиво!
Лиза зажмуривалась. Трясла головой. Все бесполезно. Она не могла оторвать взгляд от широких гладких плеч, от вздувающих от напряжения бицепсов, от матово блестящих и перекатывающихся по спине мышц. В конце концов каким-то нечеловеческим усилием воли Лиза заставила себя подняться с деревянного чурбана и отправиться в дом. Ей помогло в этом усилии воли то, что Лис преспокойно колол дрова и не обращал никакого внимания на то, что она не сводит с него глаз и буквально глотает слюну.
Фу такой быть, Лиза, фу!
— Все, я поехал.
— Как, уже?! — вырвалось у Лизы.
Лис оттер губы тыльной стороной кисти и поставил на перила крыльца пустую кружку.
— Ну да.
Он развернулся и без лишних слов пошел вниз по тропинке. Лиза, плюнув на гордость, поспешила за ним следом. И Туман тоже.
— А когда ты приедешь?
Он ответил, когда они спустились на берег. Сначала потер нос, поправил неизменные солнцезащитные очки на лбу.
— Через неделю.
— Только через неделю?! — ахнула Лиза. И тут же зажала себе рот. Что же она так… нельзя так… Лисовский смотрел на нее с каким-то странным выражением. Что в нем было, Лиза не смогла разобрать. Но вот чего не было, видела четко. Ни снисходительности, ни чего-то столь же уничижительного.