– Это я должен извиняться. Не перед тобой, перед Варей. Не знаю, как буду это делать, да и не о том сейчас. Я про другое хочу сказать. Я точно знаю, что тебе и твоему отцу я жизнью обязан. Понятия не имею, что ты с этим будешь делать, но знай: можешь в любой момент меня о чём угодно попросить. Хоть пианино на десятый этаж без лифта поднять, хоть денег, хоть…
Ник поморщился и собрался что-то сказать, но Тин поднял руку.
– Просто дослушай. Мало ли как в жизни сложится. Просто знай, что есть человек, которому ты можешь позвонить, и он сделает для тебя всё возможное и невозможное. Всё. Почти всё. Но одно я для тебя не сделаю.
– И что же это? – Ник пытался не показать, что заинтригован словами Тихона.
– Не проси меня отказаться от твоей сестры. Я ее обидел, и крепко. Но без нее не могу. Не отпущу ее, и не проси. Не знаю, что и как буду делать, но я ее верну.
– Ой, вы посмотрите на него! – Ник сцепил ладони на колене. – Сам еще ложку толком поднять не может, а туда же. Не отпущу, верну. Герой прямо.
Какое-то время они смотрели в глаза молча, словно оценивая и друг друга, и сказанные слова. А потом Николай смущённо отвёл взгляд. Блин, это как-то неправильно, перед Варькой неудобно и вообще… Но этот Тихий начал ему нравиться. Нормальный, кажется, мужик.
Открылась дверь, и неловкое молчание было прервано. Ник обернулся и невольно привстал. А вот и Тихий-старший собственной персоной. Однако, производит впечатление.
Отец Аристарх подошёл к сыну, крепко обнял. Тихон обхватил отца в ответ, одной рукой. Тихий-старший обернулся к Николаю.
– Насколько я понимаю, вы, молодой человек, сын Глеба Николаевича?
– Угу, – отозвался из-за широкой спины отца Тихон.
– Николай Самойлов, – отрекомендовался Ник. И поймал себя на том, что стоит навытяжку. И смотрит на высокого отца Тихона снизу вверх. Непривычно как-то.
– Рад знакомству. – Аристарх Петрович протянул Николаю руку для рукопожатия.
– Взаимно, – Ник ответил согласно этикету, а потом на него плюнул. – Не знаю, в курсе ли вы…
– В курсе, – кивнул Аристарх Петрович и сел на второй стул. – Тиша, а ты чего стоишь? Садись давай, в ногах правды нет.
Тихон усмехнулся, но устроился на кровати с ногами. Кажется, в присутствии отца он скинул лет пятнадцать, и в его поведении стало проскальзывать что-то мальчишеское, детское.
– Я, Николай Глебович, – продолжил отец Аристарх, – очень рад, что нашёлся все-таки человек, который Тишу образумил и на путь истинный наставил. Благодарность за то вам моя, и супруги моей – Серафимы Андреевны.
Николай растерянно кивнул. А Тихий-старший продолжил невозмутимо:
– Тиша у нас мальчик своенравный, далеко не всякого слушает. Я очень рад, что к вашим аргументам, Николай, Тиша прислушался.
Ник сидел ошарашенный. «Своенравный мальчик», кажется, героически пытался не ржать.