Ну, вот опять! Да что же такое! Любимый метод Тихона Тихого – припирать ее к стенке и заставлять делать выбор. Как? Вот как у него получается каждый раз задать вопрос, который обнажает все ее тайные желания и страхи? Раз за разом у него получается попасть в самое… больное место. В самое уязвимое. В самое важное. И вдруг Варя словно очнулась: он же сказал: «От меня». А потом «ребёнка». Ну что же, Тихон, я отвечу на твой неудобный вопрос. Отвечу честно. Варя уткнулась носом ему в ключицу и едва заметно кивнула. Затем решила, что это малодушно и, вообще он может не так понять, поэтому шепнула:
– Да. Хочу от тебя ребёнка. – И зажмурилась, словно перед прыжком в ледяную воду.
– Ну вот видишь! – В следующую секунду он уже подмял ее под себя. – Мы все правильно делаем!
И не поспоришь. Особенно если тебе рот поцелуем затыкают. Шёлковый же. Шёл-ко-вый.
После третьего раза Варя запросила пощады.
– Тиша, давай спать!
– Какой «спать»? – Наглые лапы на теле уже воспринимаются как нечто само собой разумеющееся. – Варька, я почти полгода без секса! Не-е-т. Так просто ты от меня не отделаешься!
– Тиша, тебе трёх раз мало?
– Мало. Четыре раза, как минимум.
– Тиша-а… Я завтра ходить не смогу! Мои коленки уже очень соскучились друг по другу и хотят побыть вместе!
– Я по тебе больше соскучился! – Лапа, в виде разнообразия, погладила ее колено. – А твоим коленочкам я всё компенсирую.
– Тишенька… давай четвёртый раз завтра утром, а? Пожалуйста. Правда, я засыпаю уже.
– Ладно, – демонстративно сказал он, посопев. – Завтра утром. Четвёртый и пятый.
У нее достало сил хихикнуть ему в грудь. Бизнесмен фигов. А потом Варя беспардонно вырубилась. Пока он не передумал насчёт утра.
А утром Тихон Аристархович оформил себе десерт. Тихон порадовался, что проснулся раньше и успел сходить в душ. И сейчас Варя, приподнявшись на локтях, сквозь ресницы заворожённо смотрела на свои ноги на его бицепсах. Ноги кажутся кукольными на его широченных плечах. Он оглаживает ее ступни ладонями, накрывает их. Почти одного размера – ее ножки и его ладони. Он целует пальцы с тёмно-вишнёвым лаком, трётся колючей щекой о внутреннюю поверхность лодыжки. Накрывает ладонями, ласкает, как обещал накануне, колени. А потом шершавая щека касается уже бедра, тоже с внутренней стороны. А затем силы у Вари в руках кончаются, и она падает обратно на простыню, закинув руки за голову, разметавшись в облаке золотых волос.
Потому что шёлковый же. Шёл-ко-вый.
Звонок телефона застал их, когда они наперегонки пытались отдышаться после первого утреннего раза. Тин буркнул что-то вроде «неберитрубкупошливсевпень», но она уже протянула руку, потому что узнала по мелодии, кто звонит. Села, подтянув в груди одеяло, прокашлялась, вздохнула и ответила в трубку.
– Да, мамочка!
Тут и Тихон сел, привалился к стене. Только на одеяло претендовать не стал. Напряженная складка между его бровей согнала с лица выражение блаженной истомы.
– Доброе утро, мамуль. Нормально. А… Ну да, – Варя нервно заправила прядь за ухо, еще выше подтянула одеяло. – Нет, я не… мы… Да, я поняла. Хорошо. К четырём мы приедем. Ладно. Хорошо, мама, до встречи.