– А они не колючие? – запоздало проявил подозрительность Тихий. – Без шипов?
– Орхидеи очень нежные и хрупкие цветы!
– Это хорошо, – вздохнул Тин и потёр затылок, – что нежные и хрупкие.
Дверь им открыл Глеб Николаевич. Варя едва сдержала изумлённое восклицание – отец был в светло-сером костюме. Правда, ворот рубашки был свободно расстёгнут на пару пуговиц, и галстука тоже не наблюдалось. Но было заметно, что в этом костюме отец невесты чувствовал себя как-то неуютно.
– А-а, явились? Ну, проходите… дети.
То, что на рукопожатие ему ответили, Тихона порадовало. Может, и дальше будет не так страшно, как он себе представлял. Надежда растаяла, едва Глеб Николаевич отступил в сторону, и Тихон увидел, за его спиной будущую тёщу. Была она стройна, прямые тёмные волосы до плеч, голубые глаза смотрели на Тихона холодно и строго. И взирала она на будущего зятя сверху вниз, хотя была значительно ниже его ростом. Так смотреть тоже надо уметь. Тихон решил не расслабляться.
– Это вам, Юлия Юрьевна, – протянул он орхидеи.
Юлия Юрьевна букет не приняла. Тину даже показалось, что температура воздуха в прихожей упала на пару градусов, пока он ей в глаза смотрел. Именно эта тонкая хрупкая женщина – последний бастион на его пути к Варе. Бесповоротный и самый крепкий. Тихон почувствовал, как хрустнули стебли нежных и хрупких цветов, которые он сейчас сжимал в протянутой руке. Кажется, он даже услышал еле уловимый треск.
Негромко кашлянул Глеб Николаевич.
– Мама, это… – тихо, но решительно начала Варвара.
Ее прервал дверной звонок.
– Это Коля с Любавой! – Самойлов-старший будто обрадовался, что нарушилась звенящая напряженная тишина.
За дверью и в самом деле оказались Самойловы-младшие, в составе Николая, Любавы и Леночки. И сразу стало шумно и оживлённо в прихожей, где до этого ощущался буквально арктический холод. Все стали здороваться, обниматься, целоваться. Тихон опустил руку с орхидеями, видимо, уже сломанными.
– Коля, дай мне Леночку и разувайся! – Оказывается, у обладательницы ледяных глаз вполне тёплый и живой голос, когда она говорит с родными и любимыми людьми.
Однако упитанное чадо в белой маечке с ярко-алой клубничиной на груди и кокетливых штанишках с оборочками, гордо восседавшее на руках у Николая, отвернулось от бабушкиных рук, уткнувшись носом в отцовское плечо.
– Ко мне хочет, – довольно рассмеялся Глеб Николаевич. – Ленок, иди к деду.
Но и Глеба Николаевича привередливая Леночка проигнорировала. Зато уставилась с восторгом на сочный букет жёлтых цветов с яркими алыми вкраплениями. А потом обратила внимание на того, кто этим богатством владеет. Она стала рваться с отцовских рук и протягивала пухлые ручонки к чужому дяде, явно мечтая, чтобы он взял ее на ручки.
Взрослые уставились на извивающуюся на руках у отца малышку, которая всем своим видом демонстрировала, чего она хочет.
– Ну… – Ник кашлянул. – Придётся тебе ее взять, Тиныч. Если Ленка чего-то удумала…
Тину показалось, что все замерли и смотрят только на него. И женщина с ледяными глазами, и ее супруг в официальном костюме, и Николай, и его черноволосая красавица-жена, и его любимая Варежка. Все смотрят на него.