Они почаёвничали с Зоей Анатольевной, поговорили на приятные темы. Медсестра вспомнила аналогичные события тридцатилетней давности из своей жизни. И ни слова о том, что и Варе уже пора о детях подумать. И о ее вчерашнем опухшем лице. Золото у нее Зоя Анатольевна, а не медсестра.
Коля встретил ее у дверей травмпункта. И это было кстати – Варя едва не совершила головокружительный кульбит, поскользнувшись. К вечеру после оттепели снова подморозило. И свежим снежком присыпало.
– Осторожнее! – Брат успел подхватить ее за капюшон, а потом за локоть. – А то придётся возвращаться на работу и оказывать себе первую помощь.
Варя не стала спорить, а вместо этого повисла у Ника на шее и со всей дури проорала ему в ухо:
– С новорождённой вас, папаша!
Коля рассмеялся, потёр ухо.
– Вот зачем моей дочери глухой отец? – И спросил серьёзно: – Ты как, Варвар?
– Прекрасно! Тёткой себя чувствую. Такой взрослой умной тёткой. – И тут под внимательным взглядом брата улыбка сползла с Вариного лица. Любава! Поросёнок! – Люба тебе рассказала, да?
– Угу.
– Когда успела? Ведь обещала же!
– Днём сегодня позвонила. Из роддома, – немного смущенно ответил Ник. – После родов оклемалась и позвонила. Сказала, что в ее отсутствие я отвечаю за твоё душевное состояние. Ну вот я и… отвечаю.
Варя не знала, то ли зареветь, то ли рассмеяться. Хотелось и того, и другого. Причём одновременно.
– Ва-а-рь… – Коля потянул ее за рукав. – А дай мне его позывные и адрес.
– Зачем?
– Морду набью, – как о чем-то само собой разумеющемся сказал брат.
– Поедем лучше коляску выбирать, – все-таки улыбнулась Варя. – Морды бить – это контрпродуктивно.
– Ни фига! Еще как продуктивно. Уродов надо учить. Чтобы неповадно было. Ты-то справилась, а о других подумать? Где твоя женская солидарность?
Варвара хотела ответить рифмой на вопрос «где?». И замерла с открытым ртом. За спиной Коли стоял Тихон.
Тёплый воздух облачком пара вылетал из ее полуоткрытого рта. Слова словно застыли, Варю словно парализовало.
Ник обернулся. Смерил стоящего неподалёку мужчину изучающим взглядом.