– Не надо тебе извиняться.
Ему пришлось резко опускать руку, потому что Элина порывисто бросилась к нему, прижалась, засопела в шею.
– Я должна была тебя предупредить, что уезжаю работать.
– Это я должен бы предупредить, что приеду. Нормальные люди предупреждают о том, что собираются заехать в гости. – Эля глубоко вздохнула, прижимаясь к нему сильнее. Петр провел рукой, свободной от цветов, по ее спине. – Но я в принципе совсем не против того, чтобы ты оповещала меня о своих планах.
Петр как-то понял, почувствовал, что Эля улыбается. А потом она кивнула.
– Хорошо. Скажи, а что там упирается мне в спину?
– Бутылка красного сухого.
– Тогда пойдем ужинать. Ты голодный?
Они слегка отстранились друг от друга и теперь смотрели в глаза. А потом Петр ровно по вчерашнему сценарию убрал вино и цветы на полочку для ключей. Эля довольно вздохнула, когда он подхватил ее на руки.
– Я очень голодный.
Это были изумительные выходные. Во время которых Петр Тихий многие вещи делал впервые в жизни. Или впервые за очень долгое время.
Например, у него был, наверное, впервые в жизни настолько шикарный утренний секс. Потому что Петр не стал повторять свою предыдущую ошибку и, прежде чем тереться пахом о круглую аппетитную женскую попу, прижал к себе Элю покрепче – чтобы не вздумала сбежать, как в прошлый раз. А потом она и сама сбегать передумала. Прогибалась, стонала, вжималась в него. И ни словом не возразила, когда Петр откинул в сторону одеяло. И получился и в самом деле шикарный неспешный утренний секс. С неторопливыми в раскачку движениями. С возможностью гладить Элю везде, где только заблагорассудится – особенно там, когда он закинул ее ногу на свое бедро. И с возможностью на все это смотреть – на растрепанные, залитые утренним солнцем волосы, на белую грудь и яркие розовые соски, на развал ног и нежную влажную припухлость между. А если туда еще и пальцами нырнуть, а носом в изгиб ароматной шеи…
Во всем этом был единственный минус – он опять засадил Эле на шее синяк. Она его, кстати, за это не упрекнула. Самому стыдно было – у нее такая тонкая нежная кожа на шее, а он…
Потом его накормили на завтрак такими вкусными сырниками, каких он давно, кажется, не ел. С тех пор, как жил дома, с родителями.
А еще Петр впервые в жизни мыл сервиз. Какой-то невероятно дорогой. А началось все с противного, до нытья в зубах звука – это так скрипели дверцы посудного шкафа, в который Эля зачем-то заглянула.
Поразительно, но в доме, где хранятся альбомы с офортами девятнадцатого века, а в сейфе припрятаны иконы веков еще боле древних, нашлись кое-какие инструменты и даже силиконовая смазка для замков. В общем, Петр отверткой подрегулировал дверные петли на старом, но добротном шкафе, смазал их, а потом Эля охнула по поводу пыли на сервизе, и вот…
И вот они перемывают бесконечный темно-синий с золотом столовый сервиз. Эля рассказывает про сервиз, употребляя смешное слово «парцелиновый», а когда Петру надоедает лекция, он брызгает в Элину водой. И ему не доставляет ни малейшего дискомфорта тот факт, что он находится в квартире, где Эля жила с другим мужчиной, и сервиз, который они моют, когда-то принадлежал этому мужчине. Покойный профессор Конищев для Петра теперь считался дядей Эли. Поэтому у них и фамилии одинаковые. И надо непременно найти того, кто лишил этого дядю жизни – ведь Элина была к нему так привязана. Но это потом. Все потом, кроме такого вкусного здесь и сейчас с ней.
Мытье сервиза отняло два часа времени, а потом Петра привлекли к нарезке салата, и был обед, а после – послеобеденный – нет, не секс. Просто уютные обнимашки, которые бы перешли в секс, если бы вероломная Элина не гладила его по голове так, что Петра просто вырубило.
А вечером Эля потащила его в кино. В кино! Петр в кино не был со студенческих времен, да и то, ходил туда обычно не с целью кинопросмотра, а с совершенно другими. А тут они пошли в кино смотреть кино! Интересный, между прочим, оказался фильм. Правда, к детективной составляющей кино у Петра были вопросы, но он благоразумно промолчал. По крайней мере, во время просмотра. А вот после фильма Эля предложила посидеть в кафе – в ее любимом, сказала она.
Так Петр в первый раз в жизни оказался в ресторане паназиатской кухни, которой всю жизнь избегал. Ну, если у твоего отца сеть ресторанов, специализирующихся на русской кухне, пищевые привычки вырабатываются как-то сами собой другие, сильно отличные от азиатских.
ebooksa