Огарёв смотрел на меня ошарашенно. И с опаской. Так, наверное, смотрели бы люди из каменного века, покажи им зажигалку.
– В смысле? – переспросил он опасливо. – Везде гладкий?
– Везде – это значит везде, кроме головы.
Огарёв завис. Видимо, пытался представить. Потом вдруг опустил глаза и уставился на свой пах. Наверное, пытался представить это уже на себе. Я воспользовалась паузой и налила нам еще по чашке чаю. Мне нравилась эта кухня и нравилось хозяйничать на ней. Есть где развернуться.
– Это же мерзость! – наконец отмер Ярослав. – Если без волос. Фу-у-у.
– А женщинам нравится. – Я безмятежно поставила перед ним чашку. – К тому же его профессия обязывает.
– Что это за женщины, которым такое нравится? – фыркнул Огарёв. Похоже, мысль об эпилированной интимной зоне у мужчины он воспринял как личное оскорбление. – И что за работа такая, что… – наморщил он лоб.
Догадался сам. Сообразительный мальчик.
– Стриптизёр, что ли?
– Точно. А им волосы иметь на писечке – это не по фэн-шую.
Огарёв снова уставился на меня ошарашенными глазами. Я поняла, что сейчас открыла перед парнем новые горизонты жизни. Смотрел-смотрел и не нашёл ничего умнее, чем наморщить нос.
– Тьфу, пакость какая! Как теперь чай пить?
– С удовольствием! – И я продемонстрировала на своём примере. – В женском стриптизе девочки тоже гладкие, если ты помнишь.
Огарёв подпёр щеку рукой.
– Трудно вспомнить, если не знал, да еще и забыл.
Теперь пришёл мой черед удивляться.
– Ты что, не был на женском стриптизе?
– Чего я там забыл? – Довольно ухмыльнувшись, он принялся за чай, словно забыв свои стенания минуту назад.
– А девочки-стриптизёрши красивые? Эффектно раздеваются? Представляю: голенькие изящные девочки, прогибы, шест и всё прочее? – Я решила, что любой ценой оставлю последнее слово в этом дурацком разговоре за собой.
– Красивые голенькие девочки совершенно спокойно делают какие угодно прогибы у меня в спальне, – пожал плечами Огарёв. – И шестом я могу обеспечить. Собственного производства.