– Ты с практики такой красивый?
– Да, – неохотно ответил сын. – А что?
А то!
– Мне просто интересно, что это за компания такая – в которой то в итальянских костюмах из натуральной шерсти с шелком, то в грязи по колено.
Иван старался говорить спокойно. Может быть, ничего страшного не происходит. Может, мальчик просто влюбился – и хочет произвести впечатление. Парень вырос, и у него есть свое понимание жизни и своего места в ней.
– Строительная. То бумажки перекладывать, то глину месить. Скоро сметы считать буду, – сын был явно не в духе. Наверное, устает – с непривычки к работе.
– Ну ладно, – вздохнул Иван. – Иди мойся… строитель.
Сын скрылся за дверью ванной, а Иван вернулся в гостиную, сел рядом с женой на диван. Да, так уж выходит, что перед тем, как затихнуть, дом прилично трясет от всевозможных перемен. И дорогой костюм, и практика, и какой-то совсем вдруг по-взрослому хмурый сын – это все неизбежные приметы перемен.
– Да, – вдруг неожиданно произнесла Дуня. Так, словно продолжала какой-то свой внутренний монолог. – Его устроил… наш будущий родственник. Если именно об этом ты хочешь узнать.
Под грифом «наш будущий родственник» у Ивана числился Танин жених. Это он, что ли, отличился?! Он же у нас музыкальная звезда. Но что-то такое уже заворочалось на дне памяти, что-то, что Ивану явно не понравится, он это знал, чувствовал, но все же надеялся, что…
– Его устроил на практику… Илья?
– Один из… Танин жених.
Танин жених – с этим он уже смирился и был готов услышать. Но «один из»… Конечно, как пианист мог устроить Иню в строительную компанию? Здесь не обошлось без его папаши.
Прошлое вернулось так стремительно, будто было не тридцать лет назад, а вчера. И разговор тогда еще практически незнакомой девушки с каким-то неведомым, но необъяснимо сразу же взбесившим его Илюшей. Илюша, который занимается строительством. У которого, как позже выяснилось, есть собственный строительный бизнес. И у которого сейчас проходит практику сын Ивана.
Да неужели?!
– Не хочешь ли ты сказать… что Иня работает… у его отца?..
– Это очевидно, – пожала плечами супруга.
Иван все узнает, как обычно, самый последний, в то время как Дуне «все очевидно»!
– Это очевидное невероятное! И это просто какой-то…
На произнесении последнего малолитературного пассажа в гостиную вернулся умытый сын.