Почему это удивительно, что у любящей женщины голова занята только любимым мужчиной?! Эти мысли Майя не успела оформить вслух, потому что Евдокия дополнила свои слова:
– Удивительно, как все складывается в жизни.
Такой у них был разговор – хороший, продуктивный. И тут какая-то философия пошла из серии «за жизнь», которая была бы, может, уместна разве что на свадебном застолье, после пары бокалов вина.
– У меня тоже складывается такое же впечатление. Только меня это совсем не удивляет, – Майя старалась, чтобы ее удивление, если не сказать – раздражение, от таких слов не отразилось на тоне.
– Да? А меня удивляет. Вы меня, конечно, не помните. А я вас помню. Когда-то давным-давно я потеряла сына. Мы ходили на елку в Лужники, и он убежал, и мы с Таней сбились с ног, пока его искали. А нашли перед прилавком со сладкой ватой. И там были вы, и ваш сын. И я тогда подумала… не важно, о чем я подумала. Но разве можно было предположить, что это встреча будущих мужа и жены? И что наши сыновья через много лет станут друзьями? – А после этого своего во всех смыслах удивительного заявления Дуня помолчала. И добавила: – И вы совсем не изменились.
Если бы Майя сейчас себя увидела со стороны – она бы обнаружила, что стоит, банально раскрыв рот. По счастью, она себя не видела. И рот все-таки довольно скоро закрыла. Она торопливо допрашивала память. И память пошла ей навстречу – услужливо показала картинку. Да, Лужники, слова Юни про китайский танец, мальчик с затейливо выбритыми висками, с которым ее сын так несвойственно для себя вдруг быстро нашел общий язык. И женщину – Дуню, получается?! – вспомнила. И заодно весь вечер, что был после представления. Так это что же выходит?!
– Послушайте… – Майя начала говорить, потому что дальше молчать было просто неприлично. – Да-да, я помню тот день, мы еще потом купили трещотку и… Ладно, это не важно. Я отчетливо помню мальчика! Так это был… Ваня?!
Весь смысл сказанного Дуней всплывал перед Майей, как кит из морских глубин. Сначала фонтан брызг, потом кусочек гладкой спины, а потом… потом…
– Да. Это был Ваня.
Мальчик, который был ей когда-то по пояс и рассуждал с ее сыном про какие-то важные мальчишеские дела, теперь пишет ей любовные стихи. Ох… Как же хорошо, что стоящая напротив женщина об этом не знает!
– Я помню, что у женщины… в смысле, у вас был красивый какой-то платок. А вот девочку совсем смутно вспоминаю. Боже… – тут Майя все же не удержалась и нервно рассмеялась. – Если бы я тогда знала, что знакомлюсь с будущей невесткой… – Неожиданная мысль буквально выстрелила в висок – и Майя озвучила ее вопросом: – А дети… дети об этом знают?!
– Да. Но в подробности не посвящали. Они живут уже своей жизнью.
Евдокия говорила спокойно. Ну, еще бы! У нее было время осознать эту мысль. Почему, ну почему Майя узнает все самой последней! Мысли Майи перекинулись в продолжение того дня, в ту его часть, которая была неизвестна Евдокии. А ведь тем вечером была не только покупка трещотки.
– А ведь в тот день Юня… в смысле, Илья сказал нам с мужем, что он точно знает, на ком женится. Это что же получается…
– Он так сказал?
Майя почувствовала, что у нее от обилия таких новостей начинает кружиться голова. Ну как же не вовремя! Неосознанно она схватила Дуню за руку.
– Он именно так и сказал! – Майя сделала несколько медленных вдохов и выдохов, чувствуя, как ее руку крепко сжимают. Головокружение отступило. Майя глубоко, в полную грудь, вздохнула. – Только мой сын мог… такое… учудить…
– Так… – Дуня смотрела на нее с каким-то… кроме «умиление», никакого слова на ум не приходило. – Спиртное нам нельзя… а не заказать ли по мороженому? Для успокоения нервов?
«Ни дня без потрясений» – таков, похоже, девиз ее теперешней жизни. Слишком долго вы жили скучно и предсказуемо, Майя Михайловна.
Вот теперь развлекайтесь!