— Ты прав, смущаться нечего, потому что ничего не произошло.
Мой нос снова подергивается, и он снова опускает глаза на него, отслеживая движение.
— Это милая ложь, но тебе придется постараться.
Его голос звучит низко, почти вызывающе, заставляя меня напрячься.
Я делаю паузу и обдумываю, стоит ли говорить ему правду. Что самое худшее может случиться? Он будет смеяться надо мной? Люди смеялись надо мной всю мою жизнь, в этом нет ничего нового. В конце концов, решив, что мне нечего терять, я говорю ему.
— Хорошо, — я издаю дрожащий вздох, когда мое лицо становится невыносимо горячим, — ты прав, я сделала это.
Его улыбка исчезает на долю дюйма, а взгляд темнеет.
— И?
— И это было весело, — говорю я в отчаянии. «Я бы сделала это снова», — ладно, спасибо, что пришел, теперь можешь идти.
— Черт, — он проводит большим пальцем по слегка оттопыренной нижней губе, глаза озорно блестят, когда он наблюдает за мной. — Это горячо.
— О, заткнись, — простонала я, проводя рукой по своему горячему лицу, чтобы скрыть улыбку.
Его губы подергиваются.
— Я могу узнать подробности?
Подождите, что?
Я смотрю на него сквозь пальцы.
— Что ты имеешь в виду, говоря о подробностях?
Он по-мальчишески ухмыляется, возвращая свои руки по обе стороны от подоконника, снова заключая меня в клетку.
— Ты играла со своим клитором, как хорошая девочка?
Мои глаза становятся круглыми, а челюсть открывается от его дерзости. Я снова скрещиваю ноги, чувствуя, что такими темпами могу превратиться в Ниагарский водопад.
— Прости?