Дрянная девчонка

«Придется купить перчатки, – мелькнула мысль, которую тут же сменил вопрос: – А ногти резину не порвут?»

Неожиданно меня словно током прошибло. Я выпрямилась и попыталась восстановить в памяти все дни, когда делала то же самое у зануд. Выходило, что перекладывала вещи, когда заселялась, потом, когда собирались на дачу. Еще, когда собиралась сегодня свалить. Как ни старалась, не могла вспомнить, держала или нет в руках своего «трубадура». В Москве я стыдилась надевать это простенькое украшение. От долгого контакта с телом и одеждой он почернел, а уголки округлились, и от этого безделица казалась слегка оплавившейся. Был он для меня чем-то вроде крестика для верующих, который я подспудно боялась носить. Ведь каждый день грешила или была готова это делать. Я не верила в Бога, ведь его никто не видел, но боялась ответа перед чем-то незримым и сильным. «А вдруг там что-то есть?» – крутилось в голове после того, как что-то натворю. Я обещала себе, когда совсем повзрослею, перестану вести себя как маленькая, обязательно приобрету настоящий крестик, с которым совершу все полагающиеся обряды и буду носить… А пока… Пока наделила «трубадура» полномочиями и общалась с ним… Странно, но еще в раннем детстве была убеждена, что эта серебряная безделица приносит удачу. Сколько раз я засыпала с ним в кулачке, а, проснувшись, вдруг узнавала, что проблема сама собой разрешилась или беда прошла мимо. С Маринкой, будь она неладна, такая же история приключилась. Полночи сжимала я в руке талисман и мысленно повторяла только одно: «Трубадур, помоги, обратись к Богу и попроси его о моем раскаянии», – и на утро, как того ожидала, участковый не пришел. Не вызвали никуда и на следующий день. Как камень с плеч свалился третьего дня. Лешка-Контекст рассказал, что и родители Маринкины ни сном ни духом не ведают, как на самом деле ее угораздило в аварию попасть. Мажор в отличие от Маринки все помнил, но молчал. Просто сказал, что упросила пустить ее за руль, когда направлялись домой с шашлыков. Ехали вслед за нашей машиной. В какой-то момент Маринка решилась обогнать Лешку-Контекста, не справилась с управлением и слетела с дороги. Ему, конечно, нагоняй устроили, будь здоров, но это ерунда по сравнению с тем, что могло случиться, узнай они про гонки и мои выкрутасы. Ну, а Маринка помнила только то, как за руль садилась на берегу.

– Что с тобой? – спросила с тревогой Наташка, заметив, как я роюсь в вещах и заново проверяю все кармашки на внутренней части крышки чемодана.

– Потеряла одну вещь, – призналась я, уже уверенная, где ее надо искать.

– Какую? – допытывалась подруга.

– Крестик.

– Крестик? – повторилась она и покачала головой: – Это плохо.

– Без тебя знаю! – огрызнулась я и опустила крышку. – Только не крестик, а…

– Кулон? – предположила Наташка.

– Ну да, – подтвердила я. – Сказочный гномик с дудочкой…

– Как мило! – восхитилась она.

– Не говори…

– Дорогой?

– Не в этом дело.

– А в чем?

– Он мне удачу приносил.

Я отчетливо вспомнила, как в первую ночь в Москве засыпала с ним в кулаке на новом месте и перечислила с десяток своих пожеланий – от богатого жениха по любви до здоровья. Потом прокрутила свое пробуждение до самых мелочей. Выходит, он в постели тогда остался. Раз так, то Антонина Петровна наверняка его нашла, когда меняла после меня белье. Не стали же они спать на нем. «Да такие люди, наверное, и кровать поменяли», – размышляла я уже с иронией.

– Кажется, я знаю, где его оставила, – повернулась я к Наташке. – Поедешь со мной?

– Конечно!

Спустя час мы уже были перед дверью моей первой квартиры в новой жизни.