Начало нас

Она указывает между мной и дядей Беном. 

— Я кормлю двух человек, которые равны армии. А вы, мистер Хейл, — обращает она внимание на мужа.

— Что я сделал сейчас?

— У тебя начинает расти живот. — Она мило улыбается. — В спортзал!

— Я сделаю это, если ты присоединишься ко мне для кардио-упражнений. — Он многозначительно поднимает брови.

Мои глаза быстро устремляются к столу, не обращая внимания на их очевидный флирт. Иногда они забывают, что у них сейчас под крышей живет подросток. Дядя Бен и тетя Навея женаты уже двадцать лет, но я до сих пор замечаю, как они смотрят друг на друга с любовью и флиртуют, как будто еще учатся в старшей школе.

Думаю, любовь между ними не угасла за все годы, что они были вместе. Я не думаю, что верю в настоящую любовь, но, видя их вместе, трудно отрицать, что настоящая любовь, вероятно, существует.

Возможно, просто не для меня.

Но для них? Ага.

Я разрезаю курицу-гриль на точные кусочки, прежде чем откусить небольшой кусочек. Он мягкий, нежный и ароматный. Тетя Навея говорит, что если бы она не была врачом, она бы предпочла стать поваром.

Могу поспорить, что из нее выйдет действительно хороший фильм.

— Грейсон. — Я поднимаю голову на голос дяди Бена. — Твой отец пытался снова связаться с тобой?

Вот дерьмо.

Он задает вопрос невинно, но я почти чувствую в нем скрытое предупреждение. Дядя Бен знал, когда моего отца выпустили из тюрьмы, и предупредил меня, что Харрисон, вероятно, придет меня искать. Он не ошибся.

Я пережевываю курицу, а затем глотаю. 

— Вчера, — честно говорю я ему. Нет смысла лгать дяде Бену; в конце концов он всегда узнает правду. И, честно говоря, я не хочу с ним связываться. Не потому, что он влиятельный человек. А потому, что я его уважаю.

— Я бегал в парке, и он нашел меня. Хм, мы немного поговорили. Он говорит, что хотел бы как-нибудь пообедать со мной, если я захочу.

Харрисон Эйвери настойчив, я отдаю ему должное.

Жаль, что я ему не доверяю.

Тетя Навея гримасничает, но ничего не говорит. Дядя Бен молчит минуту. Звук серебряных столовых приборов, звенящих о фарфоровые тарелки, наполняет тишину.