Начало нас

Он видит меня.

Я сглатываю и отрываюсь от альбома для рисования. 

— Спасибо, — выдыхаю я, а затем с моих губ срывается дрожащий смех. — Я приятно удивлена.

— Значит, это хорошо?

Я киваю. 

— Да, да, это хорошая вещь.

Мой взгляд снова возвращается к бумаге, и я не могу не провести пальцами по линиям рисунка. Мы оба долго молчим, и я наслаждаюсь уютной тишиной.

Это первый раз, когда я разговаривала с кем-то с тех пор, как покинула реабилитационный центр. Впервые за очень долгое время я охотно подошла к кому-то. Безумно думать, что я живу в доме со своими родителями, но я не сказала им ни слова с тех пор, как вернулась домой три месяца назад.

Они не хотят меня видеть, поэтому я держусь вне их поля зрения.

Мне следовало бы опасаться незнакомца, рядом с которым я сижу, но есть что-то в его молчании, что меня успокаивает. Он не насмехается надо мной, не смотрит на меня с отвращением, даже когда я постоянно чувствую на себе его горящий взгляд.

Его молчаливое любопытство говорит со мной. Я возвращаю ему альбом для рисования и облизываю губы, прежде чем заговорить снова. 

— Ты не возражаешь, если я спрошу твое имя?

Он медленно склоняет голову набок. 

— Только если ты сначала скажешь мне свое имя.

Я заправляю свои надоедливые выбившиеся волосы за ухо. Если он спрашивает мое имя, это значит, что он не знает, кто я. Это мой первый признак того, что он не отсюда. Если да, то, возможно, он просто новичок в этом районе или его мало в социальных сетях. Потому что мое унижение после рождественского гала-концерта стало вирусным.

И если он не знает, кто я… тогда я могу быть кем захочу.

Кем-то, кто не является призрачной девушкой на его рисунке. Я не обязана быть Райли Джонсон - никчемной, гротескной девчонкой, которой больше нет места нигде.

Я сглатываю, а затем улыбаюсь незнакомцу. 

— Дейзи, — говорю я ему, — Дейзи Бьюкенен.

Его карие глаза загораются узнаванием.