Начало нас

Так было до сегодняшнего дня.

Мой первый день в Беркширской академии был, мягко говоря, дерьмовым.

Наступил новый учебный год, и мои хулиганы теперь старшеклассники, а я переучиваю первый год обучения. Я подумала, что если бы мы больше не учились в одном классе, было бы легче их избегать. Я держала голову опущенной, ни с кем не разговаривала, сидела в конце всех занятий и старалась сливаться с толпой. Во время обеда я избегала кафетерия и вместо этого выходила на улицу. Нашла красивую иву и съела там свой холодный бутерброд.

Но насмешки все равно последовали.

Насмешливый шепот и насмешливое хихиканье. Они были везде, куда бы я ни пошла.

Я действительно не могу избежать призраков своего прошлого, как бы сильно я ни старалась. Иногда я задаюсь вопросом, будет ли это клеймо преследовать меня всю оставшуюся жизнь. Всегда ли мне будут напоминать тот вечер на рождественском гала-концерте? Так ли теперь люди узнают Райли Джонсон? Девушка, которую выблевало на дорогую обувь отца, а затем она тут же потеряла сознание?

Вернется ли когда-нибудь моя жизнь в нормальное русло?

Ну… не то чтобы раньше это было нормально. Но, по крайней мере, мне не придется ходить так, будто у меня на лбу жирными буквами написано слово ПОЗОР.

Я все еще погрязла в жалости к себе, когда красная бабочка снова порхает передо мной, а затем садится на скамейку напротив меня, в нескольких футах от меня. Рядом с молодым человеком, который сидит в парке так же долго, как и я.

Хоть он и сидит, я могу сказать, что он, должно быть, очень высокий. По сравнению с ним скамейка кажется маленькой. У него широкие плечи, и он сложен так, словно только что вышел из любовного романа. Высокий, темноволосый и красивый.

Возможно, я всю оставшуюся жизнь отказывалась от мальчиков и свиданий, но я все равно могу оценить прекрасный экземпляр, когда увижу его в дикой природе.

Он одет в черные брюки и белую рубашку-поло, цвет которых контрастирует с его красивой загорелой кожей. Очки в черной оправе, расположенные на его носу, придают ему немного занудную атмосферу, но я думаю, что это только делает его более привлекательным.

И я могу ошибаться… но мне кажется, что меня привлекает мистер Высокий, темноволосый и красивый.

Раньше я не замечала альбом для рисования, но теперь заметила. Так он художник?

Беру телефон, пролистываю приложение Kindle и открываю книгу, которую читала вчера вечером. Я стараюсь не показывать, что изучаю его, а смотрю на него только периферийным зрением. Я ловлю, что он тоже смотрит на меня время от времени, прежде чем снова взглянуть на свой альбом для рисования. Его карандаш не перестает двигаться по бумаге, даже когда он смотрит вверх, его взгляд с восторженным вниманием скользит по моему лицу, а затем снова вниз.

В нем есть что-то знакомое, но я не могу точно определить, что именно.

Так проходит час. Я пытаюсь читать, но легко отвлекаюсь на мистера Высокого, темноволосого и красивого, пока он продолжает рисовать. Я встаю на ноги, когда больше не могу выносить напряжение. Где-то в глубине моей головы звенят тревожные звоночки. Но мое любопытство побеждает меня. Я кладу телефон в карман и сокращаю расстояние между нами несколькими шагами.

Он запоздало замечает, что я приближаюсь к нему, и, когда я подхожу достаточно близко, захлопывает свой альбом для рисования. Его глаза расширяются, и он быстро смотрит влево и вправо — в поисках спасения.

Ага! Я осознаю свою вину, когда вижу это, и это написано на его красивом скульптурном лице этого незнакомца. Я закусываю губу, пряча улыбку. 

— Не хочу показаться неприятной, но я почти уверена, что ты просто зарисовывал меня. — Я делаю паузу, указывая на альбом, лежащий у него на коленях. — И закрытие альбома для рисования таким образом заставляет тебя выглядеть крайне виноватым.