Он нуждался во мне.
Он нуждался во мне.
Это произошло в замедленной съемке. Я спустилась на лифте в вестибюль и нашла его там. Он вышагивал по холлу. Его тело было напряжено и зажато. Он дергал себя за волосы, как сумасшедший. Он издал небольшой звук в задней части горла, сердитый рык, когда он начал бить себя по черепу.
— Блядь, блядь... БЛЯДЬ!
Он рассыпался передо мной.
— Мэддокс, — произнесла я его имя, прежде чем сообразила, что делаю.
Его голова резко вскинулась, и он уставился на меня, голубые глаза были такими суровыми, такими глубокими… глубокими, как океан, что я легко могла бы утонуть в них, и я… утонула.
Утонула и ушла на дно.
Его лицо исказилось от боли. На мне не было спасательного жилета, когда он подхватил меня своими мощными, яростными приливами и утащил меня под поверхность, утащив на дно.
— Лила, — хрипло сказал Мэддокс. Он посмотрел на меня, как будто я была его спасительной милостью, его спасательным кругом.
Его грудь хрипела от прерывистого дыхания, и я видела, как нарастает паника.
— Лифт, — прохрипел он.
Взгляд, который он бросил на меня, выпотрошил мое сердце. Разрушил мое и без того разбитое сердце, еще больше раздробив его на маленькие кусочки, которые невозможно было склеить снова.
Я подошла к нему, отступив на волосок от его трясущегося тела.
— Лифт… Я не могу… Лила. — Его глубокий ломаный тембр вибрировал в моих костях и скользил по позвоночнику. Я дрожала, чувствуя его боль, как свою собственную.
— Ты мне доверяешь? — спросила я, взяв его руку в свою.
Мэддокс переплел наши пальцы, крепко держась. Так туго, что я почти потеряла чувствительность в руке.
Поднявшись на цыпочки, я приблизила наши лица.
— Ты мне доверяешь?
Мэддокс сокрушенно кивнул мне. Его глаза сверкнули тьмой и страхом.