Но это было… другое.
Мэддокс держал меня за руку. На самом деле, он едва меня отпускал. Пока мы осматривали музей, он тайком шептал мне на ухо грязные слова. Мы целовались, пока ели мороженое, наши губы дрожали и онемели.
Он был полностью на одной волне со мной, всегда тянулся ко мне, внимательно наблюдал за мной, прикасался ко мне.
Его романтическая сторона наконец стала проявляться, и я стала первой женщиной, увидевшей это.
Это было особенное, сказала я себе.
Но это также был короткий роман, напомнила я себе.
— Итак, куда теперь?
Мэддокс схватил меня за руку, притягивая к себе. Он обвил рукой мое плечо, прижимая меня к себе. Он опустил голову, чтобы прошептать мне на ухо:
— Твой последний сюрприз.
— Это действительно несправедливо. У тебя день рождения, и ты не позволишь мне что-то для тебя сделать, — пробормотала я, хотя сердце и кувыркалось в груди.
Мэддокс быстро поцеловал меня в уголки губ.
— Ты уже сделала.
— Хм.
— Ты провела день со мной. Этого достаточно.
— Свидание, — нахально сказала я.
— Свидание, — подтвердил он с теплой улыбкой с ямочками. Это преобразило его лицо. Мэддокс выглядел счастливым, и он вдруг стал моложе, чем прежде, больше своего возраста. Весь такой непринужденный, беззаботный и молодой.
Он всегда был занят школой и футболом, всегда беспокоился, всегда был напряжен. Это было бремя, которое он нес, пытаясь осчастливить своего отца, хотя, если бы вы спросили его – он бы солгал и сказал, что ему наплевать, что отец думает о нем.
Он был хорошим лжецом, скрывая свою боль за маской, которую носил, показывая миру, что он Мэддокс Коултер: дерзкий, высокомерный, богатый — звездный защитник Беркшира, а теперь и Гарварда.
Для мира у него было все. Родители. Деньги. Стипендия. Его футбольная карьера. Девушки в его распоряжении.
Он был королем и носил свою корону, полную шипов, с непревзойденным высокомерием и грязной ухмылкой.