— Что это, Иван Иванович? — Виленский нервничал, что со сталью что-то непонятное и никто не может толком объяснить, как повлияет это на пушки, вдруг они не смогут стрелять так далеко как планировалось, или вообще после первого же выстрела их разорвёт.
— Ответ на наш вопрос, прочитайте, — Картузов всё-таки впихнул лист бумаги в руки Виленского.
Барон опустил глаза и увидел, что это действительно письмо и написано оно почерком… Ирэн, он даже опустил глаза вниз, чтобы убедиться в том, что ему это не кажется. Внизу письма действительно стояла подпись Ирэн.
Виленский взглянул на Картузова, тот нетерпеливо закивал:
— Читайте же
Барон начал читать и только тогда осознал, что в письме даны разъяснения по дефектам стали и что надо сделать, что уменьшить их появление в следующей плавке. Также там было написано, что данный дефект не влияет на прочность и рассказано как точно и быстро можно было проверить. Дальше шло описание, что надо сделать, чтобы получить булат.
— Видите, всё у нас получилось, — радостно заявил Картузов, будто бы не понимая, почему Виленский так ошарашенно продолжает смотреть на письмо.
— А почему вы так уверены, что всё, что написано в этом письме правда? — наконец выговорил Сергей Михайлович
— Ну как же… — начал было Иван Иванович и вдруг осёкся, удивлённо посмотрев на барона.
— Простите, Сергей Михайлович, я, старый дурак, и забыл, что Ирэн Леонидовна ваша супруга.
Потом почесал макушку и спросил:
— Вы сомневаетесь, что Ирэн Леонидовна точно знает о чём говорит? Я вот не сомневаюсь, я точно знаю, что здесь каждое слово правда. Мы же с ней вместе булатную сталь сделали, она многое знает про металлы.
Теперь настала очередь Виленского «чесать макушку», но он, в отличие от Ивана Ивановича сдержался.
— И как давно Ирэн Леонидовна начала вам помогать со сталью? — вместо «почёсывания» решил уточнить барон.
— Да, почитай, с зимы, как к отцу переехала, так и начала. Без неё ни я, ни Проша, мы бы не справились, Ирэн Леонидовна придумала главное, что добавлять в сталь и какую температуру ставить, ну а дальше уже мы с Прошей всё доделали, — проникновенно прозвучало от Картузова.
Мысли у Виленского разлетались в голове, хотелось схватиться обеими руками за голову, чтобы удержать хотя бы какие-то.
«С зимы, как переехала к отцу, так и начала», — вспомнил он слова Картузова, и память сразу подкинула сцену, как он увидел Ирэн, спящую на лавке в людской в его доме. Маленькую, несчастную, ничего не понимающую. Что же произошло?
Следующий эпизод, который он вспомнил, — это уверенная в себе, с идеальной осанкой красивая женщина, отчитывающая его и Забелу, говорящая о том, что «никто из них не имеет на неё права».
Как будто два разных человека, две разных женщины…
Так в раздумьях Виленский дошагал до своей комнаты, в которой жил пока они находились здесь в Златоусте и обратил внимание что так и не отдал письмо Картузову. Перечитал ещё раз и понял, что либо он не знает свою жену, либо это не Ирэн…