Полномочий нахватали. Затем стали яростно биться, чтобы их удержать. И бьются по сей день.
Два Первых Министра между собой бьются, каждый из них уверен, что Первый Первый — это именно он! А Король наблюдает.
— Его Величество это любит — будто случайно сводить двоих на одной ступеньке. И смотреть, кто кого.
Если Первый Первый хочет влияния, а уже после влияния хочет денег, то Второй Первый хочет денег. Всегда. Влияния тоже хочет. Но денег больше.
Если Первый Первый замкнут и молчалив, Второй Первый Министр балагур и весельчак, всегда жаждущий Его Величество рассмешить. Лоре он кажется совсем нестрашным. Веселым пустым местом. Не тем, кто может на Суд Инквизиции отправлять. Вместо придворного шута смешит короля, а с ним и всех вокруг — если смеется Король, как могут не заходиться в припадке смеха остальные!
Но Герцогине при имени Второго Первого Министра не весело.
— Это ты его другим еще не видела!
Законная супруга Второго Первого невзрачная и бледная как моль, вылетающая из сундуков Герцогини, когда их долго не перебирают ленивые камеристки. Супруга редко появляется при дворе, но, устав от бесконечных похождений любвеобильного Второго Первого и от числа бастардов мужа, о которых ей не доносит разве что ленивый, время от времени подает голос. И возвращает мужа в лоно семьи. И в собственное лоно. Сухое как выгоревшая на солнце листва. И к исходу года получает еще одного ребенка и еще несколько поместий, карет с упряжками и мешочков с золотом. Ко двору Его Величества Вторая Первая Дама влечения не испытывает. Берет деньгами.
За Вторым Первым уже не на ступеньке, а на приступочке стоит просто Второй Министр. Вечно Второй.
Он стар. И мудр, наверное. Ни слова без разрешения Короля не скажет. А если скажет, елей в адрес Его Величества льет через край.
При дворе Вечно Второй дольше всех. Дольше, чем она на свете живет. И дольше, чем ее обожаемая Герцогиня живет на свете — стоял при Оливаресе, и еще до того в прошлом веке при деде нынешнего Короля Филиппе II стоял. Стоял и когда отец Короля покойный король Филипп III угорел.
Никто не знает, сколько лет и десятилетий Второй Министр мелкими шажочками двигался от
Главное умение Вечно Второго — лить елей. Да такой густой, что сам Король не знает порой, сердиться ему или смеяться.
— Вы, милочка моя, слишком молода и неопытна в делах наших, — говорит он в один из дней Герцогине, прогуливаясь после утреннего церемониала по южной анфиладе дворца. — Тонкости придворного выживания вам еще осваивать и осваивать!
Герцогиня едва не фыркает — ее-то в незнании дворцовых премудростей попрекать!
— Никогда не говорите монарху, что он просто прекрасен. Или просто умен. Или просто красив. Это ему скажут и без вас! — Второй издает странные звуки, похожие на кхе-кхе. — Скажите всё то же самое, только в превосходной степени. В разы больше, чем остальные. В разы подобострастнее. В самом глубоком реверансе. Налейте елей столь густой, чтобы монарх и сам не знал, верить ему или смеяться! Тогда продержитесь при дворе не менее моего. И до моей приступочки когда-нибудь доберетесь. Не скоро. Очень не скоро. Пока она занята! Прочно занята.
Герцогиня с трудом удерживается, чтобы не фыркнуть, но благоразумно кивает. Внимает. И, усвоив урок, уже сама льет елей в уши Второму.
— С вашей непревзойденной мудростью… С благолепием и покорностью внимаю вашим советам… Никто кроме вас не наставит, не подскажет… Позвольте и далее в трудный час прибегать к вашей великой мудрости.
И тут же переходит к вовлечению Второго в свою игру.
— Не могу не поделиться, Милостливейший и Мудрый. Наш Тощий Маркиз (или Толстый Кардинал, или Воинствующая Дама — какая разница кто!) такое себе позволяет за вашей спиной в ваш адрес…