Театр тающих теней. Под знаком волка

С Анной и девочками сложно. Просил Серого им денег подкинуть, знает же, что камень в ожерелье графини остался последний, но Серый говорит, что никак нельзя.

Единственное, на что соглашается, пробраться в имение. Под честное воровское слово — тут божится — ничего из этого имения не брать, кроме…

— Шо хошь делай! Бабочек твоих всех притаранил. И записулечки. А художеств твоих, как ты живописал, не нашел.

Честный фраер возвращается с дела. В главный дом имения графини Софьи Георгиевны по нарисованной Саввой детальной схеме незамеченный, «как Лёнька Серий могёт», пробрался, коллекцию бабочек и нужные тетради забрал. Но его рисунков не нашел. Теперь кипятится, доказывает, что нет рисунков на том месте, где хранил их Савва.

Куда же могли они деться? Никому его рисунки не нужны, никто их не ценил и не понимал, разве что Анна честно спрашивала, в чем смысл, пытаясь разобрать задумку автора, и так же честно говорила, что она «человек-слово», а не «человек-линия», мыслит не изображениями, а словами.

Разве что весть о его гибели до имения уже дошла и рисунки на растопку пустили, раз никому теперь не нужны. Или приехавший очередной раз Константиниди нашел их на столике в кабинете и уничтожил, чтобы ни о чем не напоминали.

Так или иначе, рисунков нет. Может, к лучшему?

Рисунков Саввы Иннокентьева в этой новой жизни нет. Как и самого его нет.

Новым рисункам, как и новому человеку, только предстоит появиться.

Или новым людям? Разным людям и разным художникам.

Продолженную серию «Театр тающих теней» он теперь подписывает SavIn, а начатый новый цикл «Под знаком волка» — когда — Ан. Волков, а когда и Ant. Wolf, смотрит, какое имя теперь точнее на его жизнь ложится. И, всматриваясь в написанные в фальшивых документах имена-фамилии, бывший Савелий выбирает новое имя. Или это новое имя выбирает его.

Антипом Волковым становиться в этой жизни рискованно — что как документ попадет на глаза Константиниди и Николай догадается, о каком Антипе и о каком волке речь?

Так в своей севастопольской бандитской реальности он становится Иннокентием. Иннокентием Саввиным. Удобно — блатные привыкли здесь звать друг друга по кликухам, часто происходящим от фамилий. Так ему от «Саввы» отвыкать и не приходится, хотя чаще все здесь зовут его Художник.

С девственностью распрощаться доводится вскоре.

Лёнька Серый своих попыток ввести Художника в «красивую жизть» не оставляет. Через несколько дней вместо рябой тетки без двух передних зубов выписывает «чисто кралю Мэри» — молоденькую, едва ли старше самого Саввы девицу, которая девицей в медицинском и моральном смысле, конечно же, не является. Но Серый горделиво добавляет, что кому надо доплатил, потому что «краля малопорчена, первый год в деле».

Девушка оказывается некрупной, но по-крестьянски крепко сбитой, с широкими лодыжками и крепкими руками. Что не слишком-то вяжется с представлениями юноши о плотской любви. О которой он прочел всё, что только можно было найти в библиотеке графини Софьи Георгиевны — как выяснилось по подбору книг и брошюр, запрятанных во второй ряд на полках, владелица библиотеки и сама этой темой весьма увлекалась. Или кто другой в доме увлекался.

Среди книг во втором ряду была найдена брошюра «Рукоблудие у подростков», в которой в назидательной форме требовалось от родителей всячески выявлять и пресекать у детей любые попытки мастурбации, которая пагубна как для здоровья, так и для нравственности духовно не окрепших отроков.

Как человек, увлекающийся науками, в том числе и биологией, Савва никак не может понять, по какой причине самоудовлетворение половых инстинктов столь пагубно и чем же оно трагически отличается от парных экзерсисов?

Но научный ум остается научным умом, а привычка верить написанному в книгах более действенна, и заниматься рукоблудием 17-летний Савва не решался и не решается. Утреннюю эрекцию переносил и переносит стоически и тяжело переживал, когда с началом холодов Анна намеревалась переселить его в одну комнату с Олей, чтобы меньше спален отапливать, — с ужасом представлял себе, что девочка, проснувшись раньше его, увидит встопорщенное одеяло. А что, если одеяло сползет на пол? Но до переселения в одну комнату дело не дошло — бульдожьего вида прапорщики по приказу Константиниди похитили его раньше.

Савва вычитал всё, что можно было вычитать и про дурные болезни из брошюр «Венерические заболевания у мужчин» проф. Лурье и «Сифилисъ» докт. Израильсона. И теперь он велит стоящей перед ним Мэри снять нижнее белье и показать ему половые органы. Мэри презрительно хмыкает, но белье снимает. И только не найдя никаких из изображенных в брошюрах признаков венерических заболеваний, Савва решает, что потерять девственность вполне можно.