Едва она забралась в свой вагон, как состав с грохотом дернулся и медленно тронулся. Рукавишников остался один на огромном, сразу опустевшем перроне среди своих тюков и чемоданов.
Уже темнело. Алексей оглянулся, надеясь отыскать железнодорожника, который бы объяснил ему, куда можно сдать на хранение вещи. Но никого поблизости не было. Лишь два парня, года на два, на три постарше его самого, шли мимо. Парни, замедлив шаг, пристально разглядывали его, и он понял, что от них можно ожидать только плохого. Алексей поправил висящую на боку планшетку. Мать отдала ее, как только почувствовала, что заболевает. В планшетке были деньги, документы и открепительные талоны на продуктовые карточки. Потом он сложил кучнее вещи и стал ждать. «Придет же какой-нибудь дежурный», — думал он. Парни вернулись и прошли совсем рядом. Они смотрели на вещи так, словно выбирали, какие им больше подходят. Но в это время на дальнем конце перрона появился мужчина в железнодорожной форме. Он шел прямо к Алексею, словно давно уже знал, что тот сидит здесь в ожидании помощи. Походка у него было вразвалочку, уверенная и вместе с тем ленивая. Увидев парней, ошивающихся неподалеку, железнодорожник крикнул хрипловатым голосом:
— А вы чего тут, шантрапа! Марш с перрона!
Парней словно ветром сдуло.
— Ты, никак, от эшелона отстал? — спросил он, остановившись рядом с Алексеем.
— Маму в больницу забрали… Тут один ваш дяденька обещал помочь, а сам все не идет.
— У нас тут не один дяденька, — улыбаясь, сказал железнодорожник. — Ленинградцам мы все помочь рады. В беде не оставим. — Он смотрел на Рукавишникова ласково, с сочувствием. — Ночевку тебе надо устроить, паря! Только детская комната у нас забита. В городе нет знакомых?
Алексей отрицательно кивнул.
— Куда же тебя пристроить? Может, на квартиру свезти?
— Я никуда не поеду, — сказал Рукавишников. — Сдам вещи в багаж и пойду в больницу.
— Молодец, — одобрил железнодорожник. — Хочешь подле мамки. Ну что ж, в багаж так в багаж. — Он оглядел вещи. — Зараз не перенести. Давай так, оголец, — я буду носить, а ты стереги. Много тут всяких типов шляется…
Железнодорожник вынул из кармана широкий ремень, умело перехватил им два узла. Третий узел взял в руку.
— Жди, я быстро. — Подмигнув Алеше, он зашагал по перрону. Только не к дверям вокзала, а в сторону.
«Куда же он? — Рукавишников внезапно понял, что уже никогда не увидит ни этого железнодорожника, ни своих вещей. — Может быть, крикнуть?» — подумал он, но не крикнул. Успокоил себя, прошептав:
— Такой хороший дяденька. Сейчас он вернется… — И сам в это не поверил.
…Потом в железнодорожном отделении милиции пожилой милиционер с досадой качал головой и выговаривал Алеше:
— Эх, малец, да разве можно отдавать свои узлы первому встречному? Неужели жулика от честного человека отличить не можешь? Надо же, пять минут дежурного не дождался! — Он достал из стола бумагу, обмакнул перо в чернильницу-непроливашку. — Ну давай писать, что там у тебя пропало! Вот ведь нелюди, на горе людском наживаются!
Что лежало в пропавших узлах, Алексей не знал.
Просил только милиционера:
— Ну пожалуйста, отведите меня поскорее в больницу. К маме.
ebooksa