— Мы проверили, у него в этом месяце отпуск. Так что все по закону.
— А что попугай говорит? Кеша, что ли?
— Павлуша. Он молчит. — Якушевский, наконец, улыбнулся: — А Женю Филина он сразу разоблачил. Как увидел, тут же заорал: — Шпик! Шпик!
Полковник нахмурился:
— Что же вы у меня такие приметные? Каждый попугай вас за версту вычисляет! Кстати, а какой он породы?
— Да никакой. Просто попугай.
— Просто-то просто… Наверное, жако. Африканский. Они самые разговорчивые. Серые, хвост красный. Водятся там, где растет масличная пальма.
— Михаил Андреевич, — сказал Якушевский проникновенно. — А что вы все про попугая? Он у нас за главного сыщика, что ли?
— Да, Димитрий, ты у нас еще мал и глуп…
Капитан покраснел, приготовившись услышать крепкое словцо, но полковник знал, когда надо остановиться.
— Не будь попугая, разве ты бы так быстро вышел на этого… «профорга»?
«Ну, что я все время краснею, как барышня? — подумал Якушевский. — Ушан же все просекает! Решит, что я хлюпик и чистюля!» И, чтобы разрядить обстановку, сказал:
— Так я хотел объяснить, почему заговорил об экстрасенсах…
— Хотел объяснить! — проворчал полковник. — Ты меня впрямую экстрасенсом обозвал!
— Вы же все подробно объяснили, а сказали, что просто фантазируете. А Лидия Павловна тогда еще не нашлась…
— Вот продувная бестия!
Увидев, что капитан побагровел, Ушан поднял руки:
— Сдаюсь, сдаюсь! Честные глаза! Да не честные, а просто красивые. А красивые глаза всегда лживые! Запомни это, Димитрий. Когда-нибудь помянишь старого деда.
Но Якушевский запрограммировал себя совсем на другое:
— Одно из двух: или вы переговорили с девушкой, или вы, вы… только вы, товарищ полковник, не обижайтесь, настоящий экстрасенс.