– Это маковое молоко с корицей и мёдом. Оно тебя немного успокоит.
Я не стала озвучивать мысль и благодарно приняла тёплый напиток. Поспать мне бы действительно не помешало. И помыться. Тело зудело от песка под одеждой.
Стекло в руке Мороса треснуло, серый туман просочился через трещину, и бог втянул его носом. Дальше с ним произошло то же самое, что и с Гипносом. Лицо лишилось эмоций, а взгляд остекленел. Временами глаза двигались, словно он следил за чьими-то действиями, но нас он не видел.
Я выпила всё маковое молоко, и тело стало ватным, а сознание тяжёлым. Мне даже не хотелось поднимать голову, пока я грела руки о тёплый стакан.
– Что ты увидел? – раздался голос Кая.
Похоже, Морос пришёл в себя, но все мои мысли стали замедленными, хоть я и слышала слова, но их смысл доходил с опозданием.
– Ерунда какая-то. Очень путаное видение Морфея. Про его смерть и Пасифеи, а потом про волосы. Сказал, что понадобятся волосы той, что плетёт. Волосы той, что режет. Волосы той, что судьбу ведёт.
Я нахмурилась. Что-то не так.
– Это о мойрах? – присоединилась Веста, и я подняла на неё размытый взгляд.
В её кошмаре тоже было про волосы, но она не помнит. Морос забрал у неё абсолютно все воспоминания об этом. Я потёрла переносицу, пытаясь сосредоточиться. Веста тоже говорила про волосы, но там было что-то другое.
– Похоже на то, – согласился Морос. – Клото плетёт, Атропос режет, и Лахесис ведёт судьбу.
– Значит ли это, что предсказание старое? – вяло встряла я. – Всё и так сбылось. Морфей и Пасифея умерли, а Лахесис вы убили.
– Поэтому и похоже на ерунду. Если это должно было произойти, то оно уже произошло. Я подумаю над предсказанием, но пока у нас много других дел, – напомнил Морос, поднимаясь со стула. – Позаботьтесь о Кассии и отправьте весть Майрону в Дом Раздора, а я возьму на себя Гипноса.
Кажется, последнее он сказал Каю и Весте, я уже не была уверена, потому что в какой-то момент с закрытыми глазами уткнулась лбом в столешницу. Я ещё попыталась несколько раз моргнуть, преодолевая сонливость, но забытьё взяло верх, и меня утянуло в темноту.
Я проснулась в кровати и объятиях Кая. Это оказалось таким неожиданным, что я рассматривала его расслабленное лицо около минуты, наслаждаясь теплом. Подавила желание уткнуться носом ему в ключицу, чтобы вспомнить запах кожи. За окном виднелась заря, обещая скорый рассвет. Не знаю, сколько я проспала и как очутилась в этой постели, но на мне белое ночное платье, кожа и волосы были чистыми. Лишь смутно припомнила, что Веста помогла мне залезть в ванну и не утонуть там, случайно заснув.
Ощутив жажду, я аккуратно выбралась из кольца рук Кая. Он шумно выдохнул, но не проснулся. Я накинула на плечи его чёрный халат и тихо вышла из комнаты. В доме стояла тишина. Вряд ли Морос и Гипнос вернулись, а Веста без необходимости не просыпается раньше девяти утра. Я потёрла глаза, ощущая, насколько привычен мне стал дом на Переправе. Он действительно был родным, до холодильника я добралась в полумраке, ничего не задев. С улыбкой осмотрела забитые продуктами полки. Вначале не понимала, зачем Весте всё это, если она может создать целые блюда из воздуха, но на одной из тренировок рассказала, что заполняет холодильник для Кая. Её брат долгое время прожил в Санкт-Данаме и привык к наличию еды на кухне.
Осушив стакан гранатового сока, я задержалась, разглядывая разгорающуюся полосу зари за окном. Эти мгновения – передышка перед новыми трудностями: надо выяснить, насколько серьёзно цари восприняли пропажу дара у сивилл и какую ещё войну Кай объявил Даории, но сейчас мне не хотелось ни о чём переживать или тревожиться. Я расслабилась, позволив себе на время позабыть обо всём, что потеряла, и порадоваться тому, что у меня есть.
В комнату Кая я проскользнула, едва приоткрыв дверь, после тихо пробралась к нему в ванную, чтобы умыться и почистить зубы. Я собиралась вернуться в кровать, но сомневалась, что действительно усну.
Возвращаясь обратно, я едва не вскрикнула, столкнувшись с её хозяином. Кай стоял в проходе из ванной в спальню. Его волосы были растрёпаны, а лихорадочный взгляд пробежал по моему лицу. На миг Кай даже показался испуганным, только что очнувшимся от кошмара.