— Вот. Только зря номер проплатили.
— Это сделал я, — напомнил я ему.
— А я вообще голая и ничего — не жалуюсь, — заметила Астралка.
Мы с Центурионом, как по команде, повернулись к ней. На ней были лохмотья бродяги. О наготе речи не шло. Мелькнула мысль: «А жаль…».
— Я же образно, — усмехнулась Астралка.
— Уфф, — фыркнул Центурион.
— Хэ! — усмехнулся я.
Мы забрали лут из номера, вернулись на рынок и продали почти всё. Я оставил себе большую часть свитков, один плащ мага (мана +5), надевать который пока что нужды не было, и тот самый посох. В нем было аж 20 зарядов свирепой вьюги.
Доход с продажи порадовал.
— Ну и как будем делить? — проворчал Центурион. Впрочем, за недовольством скрывалась и радость. — Двадцать восемь золота на три не делится.
— Хватит нудеть. Можно по серебру и меди раскидать, — сказала Астралка.
— Ничего разменивать не будем, — возразил я. — Десять золота Центру, двенадцать — Астралке, остальные шесть — мне.
— Почему ей двенадцать, а мне только десять? — запротестовал Центурион.
— Почему тебе только шесть? — следом запротестовала Астралка.
— Потому что Астралке нужно компенсировать потерю брони, оружия и вещей. А мне только шесть монет из-за квеста Корвины. С него только я навар получу.
— Уж не больно-то с нее толку было. — Центурион махнул в сторону Астралки. — Дрались с ящерами мы, а компенсация за общий счет.
Астралка промолчала.
— Ты же знаешь, что она в заложницах была. К тому же мы друзья или нет?
— Друзья-друзья, — буркнул он. — Сорян, короче.
На том спор завершился. Поделив деньги, мы поспешили во дворец Траши Боко. Тот ерзал на троне. Широкий гоблинский рот силился сдержать ухмылку, но радость его и без того отчетливо прослеживалась.