Миля над землей

– Стиви, я разочарован. – Мэддисон качает головой. – Мне нужно, чтобы ты продолжала доставать его, несмотря ни на что. – Он становится между мной и Зандерсом. – Потому что это в буквальном смысле мое единственное развлечение в этом чертовом самолете.

С этими словами капитан разворачивается, чтобы вернуться на свое место, снова оставляя нас наедине.

– Итак, ты не жалеешь о прошлой ночи? – Зандерс не теряет ни секунды, повторяя вопрос, на его лице отражается беспокойство.

– Я не жалею, но это не должно повториться.

– Я думал, совсем наоборот. Я думал, что это должно повториться. Каждый раз, когда мы в дороге.

– Нельзя. Зандерс, меня уволят, если кто-нибудь узнает о прошлой ночи.

– Блондинка уже знает!

– Позволь, я перефразирую. Меня уволят, если узнает она, – я показываю в сторону передней части самолета.

– Та стерва? Ты беспокоишься из-за нее? Милая, я умею хранить секреты.

– Что случилось с твоим «я не лгу»? – Приподняв бровь, я устремляю на него испытывающий взгляд.

Он обхватывает мое бедро, пальцы сжимаются, притягивая меня к себе. Настойчивые прикосновения воспламеняют все мое тело, но я подавляю огонь, желая совсем погасить его.

– Эта ложь того стоит. – Он облизывает нижнюю губу, прикусывает ее зубами, пристальный взгляд прикован к моим губам.

С трудом сглотнув, я делаю большой шаг назад. Ну, настолько большой, насколько возможно на этом крошечном камбузе. Рука Зандерса падает с моего бедра, я прижимаю руки к груди, пытаясь использовать их в качестве импровизированного барьера.

– Это было только один раз.

Зандерс качает головой, не купившись на мои слова.

– Это был один раз, пока не случилось продолжения. – Он поворачивается, чтобы вернуться на свое место, оставляя меня на камбузе одну. Но прежде чем уйти, быстро оглядывается, его глаза скользят по моему телу, охватывая каждый сантиметр. – Потому что одного раза мне чертовски мало, и я не думаю, что для тебя это не так.

Я сжимаю бедра, при воспоминании о прошлой ночи мое лицо вспыхивает.

– О, и мне нужна газировка.

Закатив глаза, я в тысячный раз говорю ему:

– Она в холодильнике.