Поцеловать.
Или – или.
Но уже почти полночь, и я был бы не прочь начать свой год с ней.
– Проснулся?
Я резко поворачиваю голову в окружающей темноте и замечаю одну из других стюардесс, стоящую рядом с моим креслом.
Я не знаю ее имени, но это та, у кого проблемы с тем, что Стиви общается с нами по-дружески. Общается по-дружески со мной.
– Э-э, да. Не могу уснуть.
Она наклоняется, приседая на корточки рядом с моим сиденьем, и оказывается на одном уровне со мной.
– Могу я что-нибудь предложить?
– Нет. Все в порядке.
Мой взгляд снова устремляется на кормовой камбуз, но я не вижу Стиви, хотя знаю, что она там. Инди, как напомнила мне ее имя Стиви, стоит на самом видном месте в хвостовой части самолета, ее глаза устремлены на мое сиденье, она наблюдает.
– Какие планы на Новый год? – спрашивает третья стюардесса.
– Там видно будет.
– Ты нечасто выходил из гостиницы, пока был в разъездах. В последнее время не было ни одного снимка для таблоидов.
– Хм, да. В последнее время мне не очень-то нравится гулять.
– Что ж, жаль, потому что я надеялась…
– Привет, Тара, – перебивает Инди. – Одному из пилотов нужно, чтобы кто-то из нас его заменил, чтобы он мог сходить в туалет. Если хочешь, пройди в кабину пилота, а я присмотрю за передней частью и прикрою дверь.
– О. – Тара встает, разглаживая юбку и ведя себя как можно более непринужденно, как будто и не была опасно близка к тому, чтобы перейти черту дружеских отношений, из-за которой она так строга к Стиви. – Да, мы должны это сделать.
Тара поворачивается на каблуках, расправляет плечи, на ее стервозное лицо быстро возвращается спокойное выражение, и она направляется в переднюю часть самолета.
Инди идет следом, но прежде чем пройти дальше, оборачивается, чтобы посмотреть на меня через плечо, и понимающе подмигивает. Оборачиваясь и понимая, что камбуз пуст, если не считать одной кудрявой девушки, я одариваю Инди благодарной улыбкой, прежде чем она скрывается из виду.