– Ваш отец родился здесь?
– Нет, он родился после того, как бабушка уехала в 59-м.
– И он не захотел приехать с вами?
Я пожала плечами.
– У него много работы. Он управляет семейным бизнесом, и у него почти нет свободного времени.
Мой отец был человеком дела, он был не склонен к сантиментам и самоанализу. Когда отношения между Соединенными Штатами и Кубой нормализуются – если они нормализуются, – вполне возможно, его заинтересуют перспективы сотрудничества с новым рынком. Но приехать просто так? Чтобы полюбоваться на семейное наследие? Нет.
– Сахарный бизнес, не так ли?
Я кивнула. Мне стало интересно, что еще поведала ему о нас его бабушка.
– Моя бабушка завещала, чтобы ее прах был развеян здесь. И она сказала, что я сама пойму, где лучше это сделать. Но после того, как я поговорила с ее сестрами, я так и не поняла, какое место лучше всего подойдет. Они подкинули мне несколько идей, но мне хотелось бы самой посетить все, чтобы лучше их прочувствовать. Бабушка доверила мне эту задачу, и я не хочу ее подвести.
Мой дедушка покоился на кладбище в Майами, но из бабушкиного письма было понятно, что она не желает, чтобы ее похоронили на американской земле.
– Соболезную вашей утрате. Вы с ней были близки?
– Она заменила мне мать.
Он кивнул так, словно понимал, что мне не просто произносить эти слова.
– Моя бабушка часто и с большой теплотой вспоминала о ней. Она надеялась, что когда-нибудь они снова встретятся.
– Моя бабушка думала, что сможет вернуться, – ответила я. Чем дольше я говорила о ней, тем сильнее ощущала горечь потери. Разговоры о бабушке для меня всегда палка о двух концах – с одной стороны, когда я о ней говорю, она становится мне ближе, а с другой – я еще сильнее ощущаю ее отсутствие.
Луис свернул на другую дорогу, и я наконец впервые увидела Гавану.
Конечно, я видела много фотографий этого города, но изображение на фотографии никогда не сравнится с реальностью. Впереди возвышались здания, многие из которых были выкрашены в яркие цвета – коралловый, канареечно-желтый и бирюзовый. Лучи солнца придавали фасадам янтарный оттенок. С яркими фасадами сочетались не менее яркие автомобили, но во многих местах штукатурка на зданиях уже отвалилась. На каменных балконах, украшенных замысловатыми коваными решетками, висело белье, а между домами были протянуты линии электропередач. Люди сновали туда-сюда и группами стояли везде, где было свободное место.
Несмотря ни на что, архитектура города была настолько красивой, что дух захватывало. Вдоль пешеходных дорожек, словно часовые, стояли черные железные фонари. Здания были украшены сложной резьбой и витиеватыми орнаментами, которые выглядели просто сногсшибательно. Но из-за отвалившейся штукатурки на стенах домов образовались серые проплешины, и возникало ощущение, что город не мешало бы хорошенько помыть.
Гавана напомнила мне женщину, которая когда-то была роскошной, а теперь переживает непростые времена, не утратив до конца следы своего былого величия. Словно я смотрела на старую поблекшую фотографию, на которой осталось изображение былой эпохи, но чьи края пожухли со временем.