Когда мы покинули Кубу

Как только за нами захлопывается дверь, его губы нетерпеливо захватывают мои, но в груди у меня нарастает плач, колени подгибаются.

Я убила человека.

Ник выпускает меня.

– Беатрис… – Прищурившись, он заглядывает мне в лицо. – Что случилось?

– Я убила человека, – шепчу я. – Кубинского шпиона. Вчера на вечеринке мне кое-кто кое-что передал, и он это увидел, а когда я вернулась к себе домой, он ждал меня там.

В первую секунду Ник выглядит потрясенным, но шок быстро проходит.

– Ты в опасности? Что с телом?

– Не знаю. Я передала людям Дуайера, чтобы прибрались в квартире. Утром у меня была назначена встреча со связным из ЦРУ – потому-то я и убежала от тебя так рано, – но он не явился. Я не знала, что делать, и пошла домой. А там Рамон. С пистолетом.

Я рассказываю все, как было, ожидая увидеть в глазах Ника осуждение и разочарование. Но он смотрит на меня спокойно, как будто всегда знал, чем все это кончится. Не зря он обо мне беспокоился, не зря говорил, чтобы я не связывалась с ЦРУ.

Теперь вот я действительно влипла в ужасную историю и…

Я убила человека и даже не испытываю чувства вины.

Испытываю только бесконечную радость оттого, что он не убил меня.

Закончив свой рассказ, я извиняюсь перед Ником:

– Я приношу одни беды. У тебя тоже будут проблемы, если это дело выплывет наружу. Может быть, ты хочешь со мной расстаться? Я пойму…

– Никогда не извиняйся за то, что пришла ко мне. Я с тобой. Всегда.

Мои глаза влажнеют.

– Спасибо. – Я просовываю руку в ворот кофточки и достаю из лифчика микрофильм. – Вот это я должна передать людям Дуайера. У нас есть почтовый канал связи. – Сделав глубокий вдох, я все рассказываю Нику. – Вчера на вечеринке я получила эту пленку от советского полковника.

Ник меняется в лице.

– От советского полковника?

– Да.