На этот раз первый шаг делаю я и сокращаю расстояние между нами. Я снова обнимаю его за шею, притягиваю к себе и целую, как он учил меня прошлым вечером, захватывая его резкий вдох в то самое мгновение, как только он срывается с его губ.
— Возможно, мне понравится замужем, — шепчу я.
— Рад слышать, — смеется он. — Я ждал этого.
Кровь приливает к моим щекам, я вздрагиваю, по коже ползут мурашки.
Энтони со вздохом отпускает меня.
— Ты вся мокрая, пойди переоденься. А мне нужно узнать у Гаса новости насчет шторма.
Поцеловав его еще раз, я иду наверх, снимаю одежду и залезаю в ванну, которую мне уже приготовила горничная.
Дождь барабанит по окнам.
Я глубже погружаюсь в воду, глядя на потолок и проводя намыленной губкой по телу.
Слышится стук в дверь.
— Можно? — Это Энтони.
— Да.
Дверь открывается, и он заходит в маленькое помещение.
Этот новый интимный момент приводит меня в волнение, но Энтони никак не реагирует на мою наготу.
Он садится на стул у туалетного столика неподалеку от края ванны.
— Я разговаривал с Гасом. Люди обеспокоены штормом. Он может быть сильным. Мы собираемся занести в дом уличную мебель и заколотить окна. Надо успеть до того, как он ударит.
— Гас считает, что мы в опасности?
— Я не знаю. Думаю, у тебя в этом больше опыта, чем у меня. Местные волнуются, поэтому я склонен отнестись к этому серьезно, — он хмурится. — Вот тебе и медовый месяц. Когда вернемся в Нью-Йорк и все образуется, я отвезу тебя в Европу. Ты была в Париже?
— Нет.
На Кубе у нас были знакомые, которые путешествовали каждый сезон и покупали в Европе платья по последней моде, но к тому времени, когда я выросла, наше положение стало слишком шатким для подобных эскапад.