Я наливаю кофе и прихватываю из кухни кусок лаймового пирога.
Руби качает головой, когда я иду с тарелкой мимо нее.
— Ты, Хелен, добрая душа.
— Она совсем ребенок.
— А у тебя свой на подходе. И, судя по тому, как за последнюю неделю опустился живот, ждать уже недолго.
— Вот если мой малыш когда-нибудь будет голоден, одинок или испуган, кто-нибудь ему поможет.
— Запишу на твой счет, — вздыхает она.
Том спросит, почему я меньше заработала на этой неделе, но с этим мы потом разберемся.
Я направляюсь к столу, по пути принимаю еще один заказ и ставлю перед девушкой кофе и тарелку с фирменным лаймовым пирогом.
У нее округляются глаза.
— Это ошибка. Я пирог не заказывала. Только кофе.
— За счет заведения, — отвечаю я и, замечая в ее взгляде решительный блеск и уязвленную гордость, прибегаю ко лжи: — Его никто не заказывает, и в конце дня придется его выбросить. Сделаете одолжение, честное слово. Меня от его запаха мутит. На дух его не выношу.
Верит ли она мне или слишком голодна, только она берет вилку, поддевает кусочек и, прикрыв глаза, проглатывает его.
Она так красиво ест, с таким изяществом, что я снова укрепляюсь в мысли, что ее учили принимать пищу на званом обеде, сидя прямо и грациозно. По тому, как человек ест, можно многое о нем понять.
— Ну как, вкусно?
Ее лицо озаряется сияющей улыбкой.
— Да. Спасибо.
— Что-нибудь еще для вас?
— Вообще-то я кое-кого ищу.
— Рано или поздно «У Руби» бывают практически все в Ки-Уэст.