— Наверное, райский остров. И, несомненно, место, где можно затеряться. Но нечто настолько пустынное, настолько суровое и дикое — никогда. Здесь нет никакого притворства, и хотя прекрасные мгновения случаются, в них присутствует смертельная острота, которая затмевает все остальное — погода, вода. Я никак не могу понять, нравится мне тут или нет.
— Я знаю, о чем вы. В детстве мне казалось, что тут рай, потому что так много открытого пространства и не так многолюдно, как в Ки-Уэст. При желании можно весь день бродить и не встретить ни души.
— В этом смысле это действительно похоже на рай, — говорит он.
— Вам никогда не бывает одиноко?
— И да и нет. До войны у меня были друзья, хорошие друзья. А на фронте были те, кого я называл братьями, ради них я был готов пожертвовать жизнью. Того ощущения братства мне, пожалуй, не хватает. И здесь есть хорошие люди, но, как я уже говорил, это не то место, чтобы заводить друзей.
— Какая ерунда! Разве это не доказывает, что вы — хороший друг? Вы помогаете совершенно незнакомому человеку, когда другие просто отвернулись бы — и отворачивались.
— Вы не совершенно незнакомый человек. Я на протяжении месяцев видел вас в закусочной «У Руби».
— Мы никогда не разговаривали — я только принимала заказ.
— Возможно, но вы улыбались мне. И другим. Это было мило. Вы всегда, даже не осознавая того, скрашивали мой день, и не только мой, я в этом уверен.
Том всегда говорил, что я слишком много болтаю с посетителями, держусь с ними слишком по-дружески, по-приятельски, но дело в том, что мне нравится говорить с людьми, узнавать, как они живут. Это создает ощущение сопричастности к чужой жизни.
— Мне нравится работать официанткой, — признаюсь я. — Это тяжело, и порой попадаются грубияны, но находиться среди людей — это так здорово. Невольно вовлекаешься в жизнь посетителей. Вот в эти выходные я разговорилась с одной девушкой и рассказала ей про гостиницу. Она приехала по железной дороге и планировала отправиться сюда, в лагеря. Интересно, как у нее все сложилось?
— Лагеря — не место для молодой девицы.
— Я сказала ей об этом, но она была очень настойчивой. Надеюсь, тетя Элис смогла ей помочь.
— Ваша тетя — мамина или папина сестра?
— Мамина. Вообще-то они с мамой не ладили, — признаюсь я, испытывая чувство вины за то, что вот так говорю о своей семье, точно мама сидит тут же, в машине, и слышит мои слова. — Элис всегда поступала по-своему. Мама считала, что первейшая обязанность женщины — служить Богу. А вторая — служить мужу. Конечно, они любили друг друга как сестры, но они были очень-очень разными. Элис с мужем владели гостиницей «Восход», а когда он умер еще молодым, она взяла управление на себя. Во время сухого закона про Элис ходили всякие слухи. В этих местах орудуют контрабандисты, и, думаю, Элис при необходимости давала им приют, а властям не сообщала.
— Ваша мама, наверное, это не одобряла.
— Думаю, да. Но Элис нет дела до чужого мнения, и это сердило маму еще больше. Элис — она такая, всегда жила, как считала нужным. Это меня в ней восхищает.
— А у вас никогда не возникала мысль рассказать ей все?
— Это непросто, — отвечаю я.
Честно говоря, я сотню, даже тысячу раз думала о том, чтобы поехать к Элис. И всякий раз находила причину этого не делать.
ebooksa