Провидцы придумали смертельно опасные испытания для добровольцев, чтобы испытать их интеллект и стойкость. В прошлый раз они столкнулись с враждебной пустыней, не имея при себе ничего, кроме легкой одежды. Стремясь оставить свой след в истории, старшие сыновья визиря – Уран и Джеми – вместе вызвались участвовать в испытании. В конце концов Обряд уничтожил их разум точно так же, как это случилось со многими до них.
Последний Обряд был пять лет назад – единственный Обряд в моей жизни. В живых после него остались лишь треть участников. Очень немногие вернулись в здравом уме.
Меня не было на рынке в тот день, когда Джеми убил торговца. Свидетели говорят, что он пришел в ярость из-за пренебрежения. Он торговался с человеком из Эстерии о цене тонкой вуали, которую хотел купить для своей матери. Спор зашел слишком далеко, и он перерезал торговцу горло. После этого визирь отправил его и его эскадру на задание далеко от Королевства. Он и сейчас там. Визирь назначил другого своего сына, Урана, послом на Север. Руджек говорит, что большую часть времени он проводит взаперти в своих комнатах, отказываясь видеть кого-либо – даже свою жену. У него случаются регулярные припадки ярости, во время которых личные помощники должны удерживать его со всех сторон.
Холодок пробегает у меня по спине, когда я вижу, как побледнело лицо Руджека. Мне так хочется подойти к нему – но я знаю, что это только ухудшит ситуацию. Наши родители даже не догадываются, насколько мы близки.
– Где твои сыновья, визирь? – говорит Арти своим зычным голосом. – Я уверена, что им бы хотелось обелить свои имена.
Моя мать воспользовалась информацией о похищениях на собрании, чтобы нанести удар визирю. Ей все равно, кого еще она может обидеть. Как обычно. И все же вопрос о пропавших детях попадает в точку. Судя по шепоту в Колизее, не мне одной интересно, кто мог совершить нечто настолько ужасное. Мой взгляд снова находит Руджека, и у меня внутри все сжимается, когда он отводит глаза в сторону.
6
По словам моего отца, в каждом есть немного магии – только в нашей семье ее больше, чем у многих. Он говорит это посетителям, которые приходят в его магазин, чтобы они чувствовали себя особенными. Оше прекрасно знает, что это неправда, но людям нужно во что-то верить. Нет никаких сомнений в том, что у выходящей из Колизея толпы нет никакой магии. А заодно сострадания и совести.
Они говорят о пропавших детях так, будто это всего лишь какая-то сплетня. Это раздражает меня до бесконечности. Чтобы присутствовать на собрании, нужно обладать собственностью и определенным статусом. Никто здесь не будет беспокоиться о своих детях, потому что никто не остается без слуг ни днем, ни ночью. Я проталкиваюсь сквозь толпу людей, теряя по пути несколько бусин на платье. Нас так много, что мрачный Западный рынок вновь заиграл живыми красками. Равно как и жалкими сплетнями.
– Ей нужно вести себя осторожнее, чтобы не повторилась история, как с предыдущим жрецом
Я пристально смотрю на него. Уже не в первый раз кто-то бросает подобные угрозы в адрес моей матери. И все равно эта звучит довольно обидно. Мне не нравится, что Арти и визирь вечно ссорятся между собой. Иногда дела принимают совсем неприятный оборот. Тем не менее мама сделала много хорошего для Королевства. Когда визирь в очередной раз пошутил о сборе десятины, он умолчал, на что Храм тратит эти деньги. Моя мать и провидцы управляют всеми социальными службами Королевства. Бесплатное образование для тех, кто не может позволить себе частных писцов, а также питание и приюты для сирот. Эти проекты создала моя мать, когда стала жрицей
Бывший жрец
Поэтому, даже если мы с мамой не всегда сходимся во взглядах, я беспокоюсь о ней. Убить любого общественного деятеля – нелегкое дело. А напасть на колдуна еще труднее. Тем не менее смерть жреца остается такой же загадочной, как и похищения детей. Как и человек, который может спрятаться от магии.
Колдуны – настоящие колдуны – могут вылечить сломанную кость одним словом или отогнать бурю с помощью ритуала. Особо могущественные колдуны, как моя бабушка, могут видеть сквозь время. Арти тоже может, хоть она не носит титул
Дрожь пробегает по моим плечам, когда я стараюсь избежать толпы и ныряю в переулок, забитый мусорными баками с гниющей едой. Бабушка увидела зеленоглазую змею, когда читала кости. Змею, которая вполне может оказаться демоном. Теперь Арти увидела лишь силуэт похитителя детей. Она и провидцы думают, что здесь замешана антимагия. А что, если дело в чем-то другом?
Демон и пропавшие дети. Это кажется бессмыслицей, но случайностью такое совпадение быть не может. Обстоятельства слишком странные. Почему демон должен быть в видении обо мне? Во мне нет ничего особенного. И все же, как бы невероятно это ни звучало, даже я чувствовала неправильность магии в бабушкином шатре. Это было совсем не похоже на легкое прикосновение племенной магии. Магия была агрессивной и любопытной. Враждебной. Ситуация с детьми гораздо хуже. Самый большой вопрос в ней – зачем? Зачем кому-то забирать детей?
Я выскальзываю из переулка и попадаю в другую толпу на Восточном рынке. Мои нервы на пределе. Я все время вспоминаю, как Руджек избегал смотреть на меня сразу после того, как мать обвинила одного из его братьев в похищении детей. Что ж, если он не хочет меня видеть, – я не могу его осуждать. Только не после того, что случилось сегодня. Когда я готовлю себя к тому, что он не придет, моя грудь сжимается в страхе. Я скучаю по нашим обычным вечерам – я скучаю по
Я прохожу мимо людей, торгующихся за черствый хлеб, перезрелые фрукты, вяленое мясо и амулеты. Повсюду стоят клубы красной пыли – ее подняли ослы, которые тащат мешки с зерном. Рынок словно живой. Он как Змеиная река после ливня – и так же воняет потными ногами и навозом.
Все занимаются своими делами, и я смотрю на лица случайных прохожих. Милые. Добрые. Разного цвета. Я вижу лица, которые загрубели от солнца. Вижу лица, которые выглядят так, словно они высечены из камня. Вижу и веселые круглые лица. Люди приходят в Тамар отовсюду – через пустыни, моря и горы. Город готов стать домом для всех, кто его примет. Это особенно заметно на Восточном рынке – именно поэтому я люблю сюда заходить.
Есть особое утешение в том, что каждый в этой толпе по какой-то причине не вписывается в общество. Как и я. Меня всегда поражало, как человек на Восточном рынке может одновременно выделяться и смешиваться с толпой. Что было бы огромным преимуществом для похитителя детей. Здесь можно стать невидимкой. Кровь стучит у меня в ушах, когда я снова оглядываюсь и окидываю рынок свежим взглядом.