Королевство душ

Их магия взрывается огнями. Она разливается по комнате как гром, закручиваясь в облака черного тумана. Отец отступает на несколько шагов, и из носа Арти сочится кровь. Я бросаю свой разум на борьбу с силой, связывающей меня с матерью. Мои зубы впиваются в щеку, и рот наполняется кровью. Я извиваюсь, как червяк, пока мои дрожащие руки не касаются костяного амулета на полу. Я сжимаю рог в кулаке, отчаянно пытаясь почувствовать хоть что-нибудь – любой намек на то, что поможет разрушить ее проклятие. Но я не чувствую ничего, кроме злой правды.

Кости белого быка – сильнейший источник защитной магии – не могут даже потревожить заклятие моей матери, не говоря уже о том, чтобы снять его.

Оше падает на колени позади меня, и я отбрасываю амулет в сторону.

– Отец, нет! – кричу я, подползая к нему. – Оставь ее в покое!

Рот Оше открывается, а руки безвольно свисают по бокам. Он пытается что-то сказать, но из его рта вылетает только бессмысленный набор звуков. Слезы застилают мне глаза, и я смахиваю их дрожащей рукой.

– Нет, нет, нет.

Во имя Хеки, только не это.

Арти выглядит лишь слегка утомленной. Взмахнув своими растрепанными волосами, она наклоняется, чтобы поднять чашу Оше. Тело моего отца содрогается. Я с ужасом наблюдаю, как закатываются его зрачки. Как бы яростно я ни кричала Оше, чтобы он боролся с проклятием, он не отвечает. Он не может.

– Что ты наделала?

Я хочу вырвать злые глаза моей матери, вырвать пустой взгляд с ее лица. Вместо этого я держу отца в своих объятиях, поскольку его тело оседает на пол.

– Ты пыталась дотянуться до костяного амулета даже после того, как я тебе магически это запретила, – говорит Арти, свирепо глядя на меня. – Как тебе удается сопротивляться мне?

Она права. Какое-то мгновение я сопротивлялась ее магии, но все это было напрасно. Амулет не сработал, и я бессильна помочь своему отцу.

Я ничего ей не отвечаю, и мать пожимает плечами, вытирая кровь из-под носа.

– Что ж, не имеет значения.

Арти сдувает пыль с чаши, демонстрируя скрытые письмена. Слезы текут по моему лицу, пока я крепко сжимаю отца в объятиях. Его кожа такая горячая – нет, она слишком горячая. Он должен был почувствовать проклятие на чаше, едва прикоснувшись к ней. В таком случае он и на мне довольно скоро заметил бы порчу. Но нет, Оше видел только милую девушку, которую он когда-то любил.

Я видела только мать, по чьей любви я так тосковала, что не смогла заподозрить обман. Мы оба были так слепы.

– Зачем?

Я слышу, что задаю этот вопрос снова и снова, и это слово ощущается на языке как желчь.

Арти смотрит на меня, держа в руках чашу.

– Мне нужна твоя помощь.