Скрытые желания

22
18
20
22
24
26
28
30

— Не владею? — Он вводит пальцы так глубоко, что я стону и хнычу. Потом задевает чувствительную точку, и я кончаю мгновенно и неистово.

Я все еще стараюсь отдышаться, когда он накрывает меня своим телом, вдавливая в кровать.

— Ты весишь центнер, Сальваторе, — ахаю я, а затем стону, когда он сменяет пальцы на твердый член.

— Кто... — он вводит головку, но так медленно, что мне хочется застонать от разочарования, — владеет тобой, cara?

Я встречаю его хищный взгляд, улыбаюсь и переношу руку на его шею. Когда крепче прижимаюсь к нему, Сальваторе издает рык и вводит член до упора, заполняя меня настолько полно, что сознание покидает мое тело. Ощущение такое, будто я лечу.

— Ты, — шепчу я и провожу ладонями по его спине до крепкого зада. — А я владею тобой, Торе?

Он не отвечает сразу, а продолжает входить в меня, пока мои внутренние стенки не сжимаются вокруг его члена, и я снова кончаю от его напористого темпа. Затем целует меня в плечо и шепчет на ухо:

— Боюсь, что да, Милена.

Он прижимается губами к моим губам и, толкнувшись в последний раз, наполняет меня горячей спермой.

* * *

Я приподнимаюсь на постели и наблюдаю за Сальваторе, который подходит к шкафу на другой стороне комнаты, достает оттуда рубашку и надевает ее. У него на спине четыре шрама от пулевых ранений. Один около плеча, два с левой стороны и еще в нескольких дюймах справа от позвоночника. Если учесть ногу и царапину на правом бицепсе, то всего их шесть.

— Где другие? — спрашиваю я.

— Что?

— Огнестрельные ранения.

Он поворачивается и возится с пуговицами на рубашке.

— Правое бедро и левая нога.

— Елки-палки, Сальваторе. Когда ты успел получить столько огнестрельных ран? — Я встаю с кровати и принимаюсь застегивать пуговицы на его рубашке.

— То, что на плече, произошло несколько лет назад. А ранение в бедро — в прошлом году. — Он говорит это так, будто перечисляет список продуктов. — На левой ноге и три на спине схлопотал во время одного и того же инцидента. Семь лет назад.

Я замираю на средней пуговице. Три пули в спину — это не обычная перестрелка. Это была казнь.

— Кто это сделал?