Я растерянно моргаю.
— Он… он не похож на жестокого человека.
— Сергей не склонен к насилию. Он никогда бы не напал ни на кого при нормальных обстоятельствах. Он бы никогда не тронул ребенка. Или женщину, если она не представляет угрозы. Если старушка переходит улицу, он подойдет и ей поможет. Если кошка застрянет на дереве, он взберется на него и спасет кошку.
— Я не понимаю.
— Если его не провоцировать, он ведет себя вполне прилично.
— А когда его провоцируют?
— Когда Сергея провоцируют, Ангелина, люди умирают. Именно поэтому, если вдруг снова увидишь, что он, как ты выразилась, ушел в себя, тебе следует держаться подальше.
Я пристально смотрю на него, с трудом веря, что человек, которого он описывает, — это тот, кто так нежно гладил меня по щеке, требуя сказать, кто причинил мне боль.
— Но он ничего мне не сделал. Он просто… мы просто поговорили, и он вернулся к нормальному состоянию.
— Что очень неожиданно. — Феликс кивает. — Тем не менее не рискуй.
— Хорошо.
— И еще кое-что. Если найдешь его спящим, ни в коем случае не подходи к нему. Сразу же повернись и выйди из комнаты.
Какая странная просьба.
— Почему?
— Не бери в голову. Просто делай, как я сказал.
— Хорошо, — киваю я и накладываю себе в тарелку еще картофельного пюре.
Я ни за что не куплюсь на эти басни. Он преувеличивает, возможно, пытается запугать меня, чтобы я выложила все начистоту. Да, прошлой ночью Сергей вел себя странно и имеет репутацию слегка неуравновешенного парня, но в нашем мире нет нормальных людей.
Я слышу, как открывается входная дверь, и поворачиваюсь, чтобы увидеть, как объект моих мыслей входит, держа под мышкой шлем.
— Я думал, ты пошел за покупками, — кричит Феликс, стоя рядом с раковиной. — Где одежда?
— Таксист привезет. Я сказал парню, чтобы он донес пакеты до двери.