Дорога заняла два часа езды к западу от города, к ветхому дому, больше похожему на сарай. Паша паркует машину и поворачивается ко мне, беря меня за руку.
— Если ты передумала, я отвезу тебя обратно, — говорит Павел. — Ничего страшного, если ты не сможешь выдержать еще одну встречу с этим ублюдком. Я вернусь вечером и сам с ним разберусь.
Я смотрю сквозь лобовое стекло на дом. Человек, который разрушил мою жизнь и помутил мой разум, находится за этой деревянной дверью. Как только увидела его лицо на Пашином телефоне, началась паника, которая увеличилась в десятки раз, пока мы ехали сюда. От одной мысли о том, что я снова увижу его, меня тошнит, но мне это нужно. Мне нужно отомстить. Может быть, увидев его смерть, я смогу вновь стать собой.
— Я готова.
Первое, что замечаю, когда Паша открывает дверь в дом, — это вонь, смесь рвоты и мочи. Такая вонь, что мне едва удается не опустошить свой желудок. Внутри темно. Окна закрыты ветхими занавесками или прибитыми досками, и единственное освещение — солнечный свет, проникающий через открытую дверь. Я слежу за Пашей, когда он делает два шага влево, и изо всех сил сжимаю его руку. Когда он включает свет, раздается щелчок. Звук едва слышен, но в голове он отдается, как взрыв. Я хочу повернуться и посмотреть этому мудаку в лицо, но не могу заставить себя пошевелится.
— Все хорошо, mishka. — Паша обнимает меня и прижимает лицом к своей груди. — Он больше не сможет тебя обидеть. А я сделаю так, что он больше никому и никогда не причинит вреда.
Я глубоко вдыхаю, наслаждаясь Пашиным запахом. От него веяло надёжностью. И любовью. Так легко попросить убить этого сукиного сына за меня. Но в глубине души знаю, что должна сама сыграть эту мелодию.
— У тебя есть пистолет? — бормочу Паше в грудь и чувствую, как он замирает.
— Да.
— Можно мне его взять? Пожалуйста.
Он разжимает объятия и проводит ладонями вверх по моим рукам, пока не достигает моего лица.
— Ты не должна. Я прослежу, чтобы он страдал.
Я прижимаю к его щеке ладонь. Мой Паша. Всегда готов сражаться за меня.
— Пожалуйста.
Он на секунду закрывает глаза, лезет в куртку и достает пистолет.
— Ты умеешь стрелять?
— Нет.
— Хорошо. Держи вот так. — Он вкладывает оружие в мою руку и переводит мои пальцы в правильное положение. — Он на предохранителе. Когда будешь готова, сними его. Вот так. Ты должна держать пистолет крепко.
Я смотрю на пистолет. Он тяжелый. Гораздо тяжелее, чем я ожидала. Сглотнув, поворачиваюсь лицом к человеку, разрушившему мою жизнь.
Он все еще в той же позе, что и на фотографии. Ногами привязан к верхней балке, руки болтаются. Однако что-то с ними не так. Они свисают под неестественным углом. Трудно поверить, что это тот самый человек, с которым я познакомилась в баре. Он весь в грязи, одежда в нескольких местах порвана. На обнаженной коже засохшая кровь, испачкавшая рубашку и пол под ней. Глаза у него закрыты, одна сторона лица опухла. Он не двигается. Я бы подумала, что он уже мертв, но вижу, как поднимается и опускается его грудная клетка.