В первый момент Василина растерялась, попыталась вырваться, но ремень безопасности и его руки плотно ее фиксировали. И в какой-то момент способность сопротивляться куда-то исчезла, и девушка опять поплыла. Тело вновь зажило своей, не зависящей от разума жизнью, одна рука соскользнула ему на плечи, вторая на затылок. Их вечный поединок продолжался, вот только ругань перешла уже в совсем иную плоскость. И победителей в этом поединке-поцелуе не было. Или были?
Кирилл отстранился первым. Несмотря на захлестнувшее желание, где-то на краю сознания он понимал, что есть грань, которую ему переступать нельзя. Сейчас ему этого никто не простит. Даже этого наказания не спустят с рук.
Так и оказалось. Девушка несколько секунд смотрела на него расфокусированным взглядом, потом облизнула опухшие губы и усмехнулась.
– Доказал? – пренебрежительно поинтересовалась она. – Лаврецкий, ты со своим комплексом мачо уже совсем с ума сошел. Твоих студенток здесь нет, а я в таких доказательствах не нуждаюсь.
Он только усмехнулся – опять эта ее маска невозмутимости и пренебрежения. Бесит. И уже не обманет – он еще до конца не разобрался, какая Лина на самом деле, но точно не такая. «Определенно нет», – согласился с самим собой Кирилл, вспомнив происходящее еще минутой назад.
– Я бы с этим, конечно, поспорил, но мне лень, – невозмутимо ответил он. – Что, солнышко, в магазин?
– Прекрати меня так называть, – поморщилась Василина. – Бесит. Ты решил, что хочешь купить Инге? – сменила она тему.
Всю дорогу до торгового центра они говорили о подарках. Кирилл упорно утверждал, что не видит различий во всех этих побрякушках и «да какая разница, с камнями или без, и с каким камнем, главное, чтоб золото было». Василина только хваталась за голову и упорно пыталась донести до вредного собеседника мысль, что его сестра вообще золото не носит, на что в ответ получала удивленное: «Да ладно, все вы, баб… то есть девушки, золото любите». Лина в ответ только закатывала глаза и предлагала ему просто купить Инге золотой слиток, с таким-то отношением: «Какая разница? И то, и то блестит». Кирилл в ответ требовал, чтобы она перестала халтурить: «Главное, чтоб на цацке металла больше было, но можно было носить. Со слитком Инге только на дно реки идти, затапливать сразу два сокровища – себя и клад». На этих словах его собеседница забыла золотое правило пассажира и таки треснула водителя, и предложила подарить слиток на день рождения ему: «Я готова разориться, ты, главное, утопись». Лаврецкий же топиться не желал и посоветовал такую же волю к жизни иметь и девушке и не распускать руки, когда он за рулем.
Градус между ними накалялся. Когда парочка вошла в торговый центр, Василина хотела сразу несколько вещей: сдохнуть (еще одного похода она не переживет) и убить Кирилла, но перед этим ему хорошенько отомстить. Помирать было рано, да и жаль доставлять такую радость этой блондинистой скотине (справедливости ради, стоит заметить, что у парня скорее светло-русый оттенок волос), убивать Лаврецкого тоже нельзя – в тюрьму ой как не хотелось (благодаря папиным сказкам Васька точно знала, сколько дают за убийство). Оставалось одно – месть, жестокая и беспощадная. Поход по магазинам и выбор подарочка, значит. Кто ненавидит магазины больше, чем она? Ну, конечно, мужчины. И, мысленно потирая руки, она настроилась на ооочень долгий поход.
В первом же бутике она, капризно надув губы, оглядела предложенный ассортимент и попросила показать что-нибудь, где «побольше волшебного золота и чарующих лучших друзей девушек». Продавщица со скрытым презрением (хорошая выучка, ага) оглядела стоявшую перед ней покупательницу, но пожелание выполнила. Весело и глупо щебеча и то и дело называя Кирилла «мишуткой», «бегемотиком» и «кротиком», Василина оглядывала ассортимент. Разговор продлился долго – минут тридцать, а, по мнению Кирилла и консультанта, целую вечность. В украшениях девушка разбиралась отлично – сказывалась мамина школа. В разговоре постоянно мелькали упоминания о каратах, огранке, форме, пробе, чистоте. Через некоторое время продавщица выдохлась, а «кротик» действительно пожелал ослепнуть. Ну и оглохнуть заодно. Нет, он прекрасно понимал, что это всего лишь представление, но прекратить цирк не мог – девушка его перебивала. Наконец он умудрился вставить целое предложение:
– Дорогая, что-нибудь из предложенного подходит для наших целей?
Формулировка собеседнице понравилась, и она решила немного поиграться с сочетанием «Наши цели».
– Ой, крольчонок, я даже и не знаю, – просюсюкала Василина. – С одной стороны, для нашей цели подошло бы любое украшение, а с другой – будет неприятно, я, наверное, не переживу, если выберу что-то не то. Это будет крах всему, что нас связывало последние годы, крах нашим отношениям. Ты же понимаешь, как нам важно выбрать именно ЭТО.
Что ЭТО – она и сама не знала, пусть продавец-консультант и Кирилл догадываются сами. Главное, достаточно эмоционально заломить руки и всхлипнуть. Кажется, получилось. На лбу обслуживающей их девушки уже появилась испарина, и она сочувственно покосилась на Лаврецкого. Тот, с видом мученика, стоял, скрестив руки на груди и сурово взирая на девушку.
– Василина, – почти по слогам произнес он. – Ты. Что-нибудь. Из. Этого. Выбрала? – Молодой человек чеканил каждое слово, и Лина видела – он едва сдерживался, чтобы не взорваться. Отлично, но мало. Что ж, продолжим.
– Прости, бобренок, но нет, увы, ничего не подходит. – И Василина взглянула на него невинным взглядом олененка Бэмби, который она когда-то подсмотрела еще у маленькой Аси. Обычно это работало. Не в этот раз.
– Заинька моя, – устало произнес Лаврецкий. – Что же ты сразу-то не сказала?
– Да сначала все было так красиво, так красиво. – И она захлюпала носом. – А потом вдруг слишком много блеска, и я поняла – ничего не подходит. Абсолютно ничего.
– Ну, не плачь, бельчонок, не плачь, – успокаивающе обнял ее Кирилл. – В твоем положении вредно нервничать, еще малышу навредишь.
Вот… У Лины не нашлось цензурных слов. Козлина белобрысая! Мстить, так мстить. Прости, Ингуся, он твой брат, но это заслужил.