— Барбосса! Гончих в атаку! — крикнул я и вызвал Шарика.
Огромный бычок, встряхнув рогатой башкой, грозно воззрился на происходящее. Благо моей «коняге» не нужно было ничего объяснять. Шарик всегда был готов к славной битве.
Я заглянул в интерфейс и попытался призвать еще бобиков Хаоса, но ничуть не удивился, увидев надпись:
Ваша крепость под атакой, призыв войск невозможен.
Что ж, значит, будем обходиться наличными силами.
Одним прыжком я оказался у Шарика на спине. Рядом тут же замаячила черная туша Барбоссы… с Кузнецом на загривке! А через полминуты на площади уже ходило ходуном розовое море взъяренного мяса…
— В атаку! — заорал я, потрясая секирой.
— В атаку! — заверещал Кузнец, а мозг оглушил ментальный приказ Барбоссы.
И мы бросились вперед!
Разбег, прыжок, еще прыжок… Шарик в мгновения ока оказался на груде камней, что еще недавно была нашими вратами.
Е-мое… Мать честная…
На Дыру, словно прибой, накатывал вал визжащих нуразгов. Похожий я видел вчера со стены, но, то было совсем иное дело. Сейчас мне показалось, что их тысячи… И они сомнут нас как спятивший бык зазевавшегося тореадора…
Но останавливаться было поздно. Я вознес молитву яйцам Экибастуса и бросил Шарика вниз!
Йэху-у-у…
И скорее почувствовал, чем увидел, как за мной разворачивается шеренга Гончих, как Барбосса нагоняет меня в несколько чудовищных прыжков… А потом мы врубились в атакующую волну кочевников…
Елки-моталки… Что это была за битва!
Удар Гончих был страшен. Три десятка собачек, со мною и Барбоссой во главе, врезались в центр накатывающего вала варваров, пробив широкую просеку. Бронированная грудь Шарика, словно таран, снесла разом несколько кочевников, ломая им все, что только можно было поломать. Копья нуразгов бессильно скользили по его броне, лишь изредка дотягивая до моих икр.
Я заработал секирой, круша черепа врагов, а рядом запорхало вороненое оружие Кузнеца.
О, эта песнь битвы! Она разом вышибла из меня всякие страхи и сомнения! Здесь все было просто: или мы, или они! Сердце демона запело кровавую песнь, мне захотелось не только обагрить секиру, но и вкусить сладкой свежей крови. Разъяренным богом войны я заметался по полю боя, а за мной, не менее страшной фурией, шествовал верный Капитан Гончих с черным всадником Апокалипсиса.
Я плясал песнь битвы… Плясал, пока чудовищным ударом, меня едва не сбросило с бычка в море нуразгов.