Выскочил во двор, на улицу, огляделся.
— Алёна! — уронив руки, крикнул он. Понимал, что этим делу не поможешь. Ну, ушла? Как ушла, так, может, и вернётся!? Что нервы-то трепать? А он не мог так. Болела душа. С годами он становился всё чувствительнее, беспокойнее.
— Нет её… — изводился Матвей готовый уже разрыдаться. Психика как тонкая старая занавеска — ещё немного и дырами пойдёт.
— С Марьяной твоя Алёнка пошла. В лес. Видно, по травы Марьянка собралась, а та с ней. И кот чёрный ваш за ней увязался, — сообщила соседка наискосок. А Катерина тоже, видно, знала, но промолчала, наблюдая из-за угла. Вопль Матвеев застал её на полдороге в огород. Так и застыла в нерешительности: сказать или не сказать. Решила не говорить. Из вредности. Всё ещё злилась она на Матвея. Хоть за что не понимала. Теперь уже и он такой же страдалец, как она, а всё равно злилась.
— С Марьяной? — повторил он и вроде бы успокоился. Сразу припомнилась ему ночка. Это ж Марьяну благодарить нужно. Значит, дочка его в целости и сохранности будет…
Алёнка вошла в пещерный замок под холмом и, затаив дыхание, следовала за провожатым долгими коридорами, залами, поднимаясь и спускаясь многочисленными лестницами, сделанными из хрусталя, то из мрамора, то из белого камня, то из черного, названия которым она не знала. По пути ей встречался снующий туда-сюда волшебный народ. Некоторые останавливались при виде нового незнакомого лица и чёрного кота, следующего по пятам за хозяйкой. Здесь, под холмом, время замерло: восемнадцатый век с его нарядами — корсетно-кринолиновыми, бархатно-атласными, шелково-парчовыми — сиял, расшитый золотом, самоцвето-бриллиантовыми украшениями дам и кавалеров. В главном зале горели массивные хрустальные люстры, чадили золочёные канделябры, а на троне восседал царь эльфов Агнис.
— Агнис Великолепный! — представил его царедворец. Алёна оглянулась: её эльфа в травном венке и холщовой тунике уже и след простыл.
— Сядь, — мягко сказал царь, и подбежавший на носочках паж поставил у её ног танкетку, обтянутую парчой, с золотыми ножками, гнутыми, как оленьи рога. «Коко-рококо…» — вспомнилось Алёне при виде всей этой роскоши, но точно она сказать бы не смогла. «И вообще, какой смысл знать название стилей? Вообще не важно!»
Она села на танкетку среди огромного сверкающего богатством зала и сразу почувствовала себя не в своей тарелке. Где она, а где вся эта роскошь!?
— Ты… дочь Параскевы, Ольхона?
— Алёна я. Параскева, моя мама. Это правда.
— Добриил, ты послал за Параскевой? Амина, Добриил фасаш.
— Син.
— Это хорошо. Ольхона, твоя мать должна нам. И в качестве оплаты мы хотим получить тебя в жены. Тебе досталась магия навьего рода и ты нам нравишься. Мы с удовольствием лицезрели тебя всё это время в царское магическое зеркало.
— Я Алёна, Ваше Величество. Мне ещё только пятнадцать лет.
— Нам подходит, — услышала в ответ Алёна и, подняв глаза на царя пристально на него посмотрела. Так, что он смутился, опустив пушистые чёрные ресницы. «Интересно, сколько лет этому женишку? Посмотреть бы на него поближе…» — подумала Алёна, и тут же взгляд её разрезал пространство, и объектив зрения оказался настолько близко к носу жениха, что она смогла разглядеть каждую чёрточку на его лице. Даже внезапно появившийся румянец на щеках царя не мог ускользнуть незамеченным.
— Ты ведёшь себя дерзко! — не выдержал он.
— Вы же предлагаете мне вашу руку. А как насчёт сердца?
— Наше сердце прониклось к тебе симпатией. Но… мы хотим удостовериться в твоем предназначении.
— А вот моё сердце ещё не успело… — как можно ласковей ответила Алёна. — А что за предназначение? — не сразу поняла она. В её планы не входило поссориться с царем. Он был молод и красив, принадлежал миру магии, как и мама. Вероятно, она зависела от него как-то. Это предназначение… Стоило быть немножко осторожнее. Алёна неосознанно стремилась, во что бы то ни стало приобщиться к миру волшебства. Быть с мамой и найти здесь свою судьбу. То, что на неё положит глаз сам Лесной царь — и мечтать было страшно. Особенно после стихов Жуковского о Лесном царе. Со знанием, что он похищает детей… что он грозен и жесток сталкиваться с ним было не с руки. Хотя при взгляде на него сейчас Алёна сомневалась в правдивости народных поверий. «Может всё из страха придумали? Или… говорят же церковники, что старые боги были жестоки. Сейчас упор делается на любовь. Всё в мире эволюционирует, даже психология богов! Только люди, кажется, не стремятся эволюционировать… они и без того венец творения богов! Зачем им! — усмехнулась Алёна. «Ну, натворили, так натворили. Теперь эволюционируют, чтобы подстроиться под свои создания. И заметьте: не люди к богам, а боги к людям!»
ebooksa