Я чувствую, как движется ее грудь, когда она выпускает сдерживаемый вздох. Ее смущенный взгляд перемещается на одинокие часы, висящие на черной стене, а затем возвращается ко мне.
Напряженная улыбка появляется на моих губах.
— Ты знаешь, что тебе нужно делать.
Понимание загорается в ее глазах, черты лица искажаются насмешливой имитацией чувств.
— Алекс… ты сумасшедший.
— Это мы уже поняли.
— Я не могу…
— Я не такой, как ты, — признаюсь я. — Я буду вынужден признать то, что сделал, и меня уничтожит чувство вины. Не знаю, что буду делать тогда… на что я буду способен. Поэтому, у тебя нет выбора.
Она качает головой.
— Я не убийца.
Она прикусывает нижнюю губу, и от этого зрелища у меня кровь закипает в жилах. Когда-то я считал, что она так делает дабы установить контроль над противоположным полом, теперь я с мрачным раскаянием осознаю, что это ее жест неуверенности.
Она не уверена в своих словах.
Инстинкт — это импульс, и я протягиваю руку, чтобы прикоснуться к ней. Я уверенно глажу пряди ее светлых волос, провожу пальцами по ее лицу, приподнимая подбородок. Жажда попробовать ее на вкус в последний раз прожигает меня насквозь.
Кажется, что комната наполняется тяжелым вздохом, когда я прижимаюсь лбом к ее лбу.
— Это именно то, для чего ты создана.
Она отпускает камень, и я ловлю его прежде, чем он падает на пол.
— Неправда, — шепчет она, ее дыхание прерывается.
С каждым порочным желанием я нежно целую ее в лоб, затем прицеливаюсь в часы. Громкий грохот разносится по комнате. Стекло со звоном падает на пол. Серебряный маятник неподвижно лежит в темноте.
Мгновение величественной тишины, когда мерзкое, безжалостное тиканье прекращается, а затем наступает холодная прохлада темноты.
Я смотрю на Блейкли. Облегчение мимолетно отражается на ее прекрасных чертах. Я достаю из кармана связку ключей и вкладываю ключи ей в руку.