Жестокая болезнь

Песня набирает обороты, и я сжимаю руль, мои пальцы пульсируют от напряжения. Я вижу лицо Алекса прямо перед тем, как пламя охватило комнату. Я чувствую боль, которую он испытал, когда я сказала, что его эксперимент провалился. Обжигающее пламя разрывает мои внутренности от всепоглощающего чувства… вины? Раскаяния? Чего?

Меня захлестывают какие-то дикие эмоции, и единственное, что я могу сделать, чтобы остановить их, — это закричать. Когда, наконец, я останавливаюсь, мое дыхание прерывистое, а грудь горит огнем, в кабине грузовика становится устрашающе тихо.

Я опускаю голову на руль. Нет. Нет, я не виновата в его смерти. Я продолжаю повторять это, и все же тихий голос внутри меня спрашивает, что бы произошло, если бы я признала правду под тем водопадом. Это что, сожаление?

— Это бред какой-то, — черт, он похитил меня и пытал, и, в конце концов, убил бы. Я просто вымотана. Мне нужно поспать. Или поесть. Или… я нажимаю на кнопку, чтобы выключить эту гребаную песню.

Капля влаги попадает мне на щеку, и я вытираю глаз. Смотрю на слезы на кончиках своих пальцев, и меня охватывает дрожь страха.

Я могу отрицать чувства, которые ощутила на том утесе с Алексом. Я могу утверждать, что это было временное помешательство. Побочный эффект. Инфекция мозга.

Но это потрясло меня до глубины души.

Что бы я ни испытала с ним, это было пугающим и пробуждающим, и это изменило меня. Надо оставить все мысли о нем у того самого водопада, дабы снова стать нормальной.

Завожу грузовик и выезжаю на дорогу.

Чем дальше я буду от Алекса, тем дальше от этих эмоций, тем больше я начну чувствовать себя нормальной.

ГЛАВА 23

БЕДСТВИЕ

БЛЕЙКЛИ

Я ежедневно проверяю новости на предмет любых упоминаний об Алексе.

Пока ничего. Никаких сообщений о пропавшем человеке. Даже пресс-релиза о пожаре нет. Который кто-то должен был увидеть, должен был сообщить.

Я прочесала интернет, просматривая все местные сайты в Нью-Йорке в поисках некролога о неизвестном погибшем. Никаких новостей, что кто-то погиб в странном пожаре посреди дикой местности.

Последние несколько дней я жила в состоянии шока, задаваясь вопросом, вдруг я была отравлена газом, было ли все это на самом деле. Может, я представила, как хижина загорается? Я почти месяц провела прикованной в подвале, подвергалась экспериментам сумасшедшего ученого? Это звучит абсурдно даже в моей голове.

Именно поэтому я ничего не говорила вслух. Никому.

После побега я довезла грузовик Алекса до какого-то города, пока в нем не кончился бензин, затем воспользовалась телефоном водителя эвакуатора, чтобы позвонить Рошель. Посреди шоссе, в грязной одежде, босиком и не имея никакого доступа к деньгам, она была единственным человеком, которому я могла позвонить.

Я объяснила ей все как «неудачный план», на что она рассмеялась, дала водителю номер своей кредитной карты и велела ему арендовать для меня лимузин.