Но я не разговариваю с ней. Теперь голоса прошлого шепчут мне ужасные вещи.
— Она была не такой… я не такой.
— Алекс, о ком, черт возьми, ты говоришь?
— Пойдем, — говорю я, хватая ее за запястье. — Нам нужно уходить.
Блейкли отказывается. Она упирается в каменистую землю и останавливает меня.
— Зачем ты все это делаешь?
Моя хватка усиливается, пальцы остро чувствуют ее пульс, и ощущение ее теплой кожи.
— Я хочу знать правду, Алекс. Сейчас же.
Я встречаюсь с ней взглядом, лунный свет отражается в омутах ее глаз и переливается яркой зеленью. Затем я смотрю туда, где моя рука сжимает ее плечо. Отпускаю. Произнося проклятие, я запускаю пальцы в волосы.
— Тебе меня не переубедить, — честно говорю я ей. — Никакие дебаты, никакие аргументы не изменят результата. Я зашел слишком далеко, пожертвовал слишком многим, чтобы просто остановиться.
В ту секунду, когда я принял решение похитить первого испытуемого, моя судьба предрешилась. Все, что последовало в ходе эксперимента — результат начинаний. Я принял решение, зная, что заканчиваю свою карьеру, свою жизнь.
— Все великие открытия требуют жертв, — бормочу я себе под нос.
Я ожидаю, что Блейкли начнет расспрашивать меня, попытается нащупать трещины и найти мою слабость. Она анализирует меня, ее внимательные глаза следят слишком пристально. Я дал ей достаточно кусочков головоломки, чтобы составить приблизительную картину — все, что ей нужно сделать, это соединить последний паззл.
Моя внутренняя защита усиливается, когда она приближается.
— Твоя сестра причиняла боль своим пациентам, — говорит она. — Я помню новости об этом серийном убийце, о том, как он выбирал своих жертв. Он разоблачил ее преступления, убил ее, и ты надеешься не только вылечить психопатов, ты хочешь восстановить ее репутацию.
Все мое тело напрягается.
— Психохирургия была специальностью моей сестры.
Блейкли качает головой, как будто пытаясь понять, затем ужасное осознание появляется на ее лице.
— Она делала лоботомию своим пациентам.
— Мэри была новатором, — говорю я, моя поза становится такой же оборонительной, как и мой тон. — Салливан обнародовал лишь сами процедуры, а не выводы, к которым она вследствие приходила. СМИ назвали ее извергом, и она потерпела крах. Но ее процедуры были… — я замолкаю, пытаясь найти правильный способ описать работу моей сестры. — Радикальны, да, но в то же время новаторскими. Ей просто нужно было больше времени…