Мы катаемся по его кровати, путаясь в простынях, которые так сильно пахнут им, что это сводит меня с ума.
― Однажды я пробралась сюда… ― признаюсь я. ― И мастурбировала в твоей постели.
― Какая грязная девчонка… ― рычит Салли, прижимаясь к моей шее. ― Когда это было?
― В мой первый день здесь.
Его возбужденный смех бурлит в моей крови.
― О чем ты думала?
― О выражении твоего лица, когда Ангус коснулся моей руки…
Салли издает низкий звук, он точно знает, о чем я говорю.
― Я ненавижу, когда он ведет себя так, будто ты принадлежишь ему… потому что ты принадлежишь мне. ― Что-то сжимается у меня в животе, горячее и волнующее.
― Скажи это еще раз… ― шепчу я.
― Что?
― Что я принадлежу тебе…
Салли обнимает меня, путаясь руками в моих волосах. Он смотрит мне в глаза и прижимает к себе.
― Ты
Его член прижимается ко мне, горячий и пульсирующий. Я раздвигаю бедра.
― Тогда возьми меня.
Не отводя глубоких темных глаз, Салливан проникает в меня. Он проталкивается внутрь, медленно и неумолимо, жар и трение настолько невыносимо интенсивны, что переходят грань между болью и наслаждением.
Он заполняет меня медленно, мучительно медленно, давая мне время растянуться вокруг него. Его глаза смотрят на меня, его губы касаются моего рта. Я дышу им, чувствую его вкус и вбираю его в себя.
Кажется, прошла целая вечность, прежде чем наши тела полностью слились. Время словно растягивается. Воздух густой, как мед, восприятие плавится. Мое тело становится его телом, а его ― моим, соединенным вместе, одним существом, связанным этим всепоглощающим чувством.
Если это и есть секс, то, наверное, все, что я делала раньше, было лишь притворством. Потому что я никогда не испытывала ничего подобного.