― Как ты все испортил? ― спрашивает он.
Я вздыхаю, опускаясь на стул.
― Как обычно. Плохие идеи, худшие приоритеты, дерьмовое поведение.
― О. ― Он кивает, рассматривая меня всего целиком, весь знакомый, отвратительный беспорядок, который я из себя представляю. Мой отец знает меня вдоль и поперек, как лучшие, так и худшие стороны. В основном, худшие. ― И как ты собираешься это исправить?
― Не знаю, смогу ли.
Его фырканье пугает меня. Я вскидываю голову и вижу, как отец качает головой.
― Салли, нет ни одной чертовой вещи, которую ты не сможешь сделать, если приложишь к этому усилия. Ты хочешь сказать, что не сможешь вернуть девушку, которая влюблена в тебя по уши?
― Я не думаю, что она влюблена, папа. Я облажался. Я лажал все это время…
― И все это время ты ей нравился.
― Ты знаешь, мы просто…
― Да заткнись ты со своим дурацким планом! ― рычит отец, напугав Берни так, что тот взвизгивает и ныряет под мой стул. ― Единственное, что глупее, чем притворяться влюбленным, — это притворяться
Это, наверное, самое большое количество слов, которые я слышал от отца подряд.
Я смотрю на него, грудь распирает от эмоций.
― Спасибо, папа. Это хороший совет.
Он откидывается на стуле, раскрасневшись и глубоко дыша.
― Я не даю советов. Это просто правда.
Я наклоняюсь, чтобы обнять его и поцеловать в макушку.
― Увидимся вечером.
Когда я спешу к машине, чтобы встретиться с Ангусом, я в последний раз пишу Тео: