― О Боже. Он, наверное, подумал, что я специально это сделала… вот, пожалуйста, любимое блюдо вашей жены. ― Тео закрывает лицо руками.
― Я поговорю с ним. ― Я делаю шаг к задней двери кухни, но Тео преграждает мне путь, упираясь обеими ладонями мне в грудь.
Я смотрю на ее руки, и она поспешно опускает их.
― Пожалуйста, не делай этого… Я правда не хочу, чтобы ты что-то ему говорил, это не так уж важно.
― Он был груб с тобой?
― Нет! ― кричит она, явно лжет. ― Нет, нет, он просто… — Она отступает к двери, чтобы убедиться, что я не смогу пройти мимо нее. ― Наверное, я его удивила.
Я переминаюсь на месте, размышляя, что именно мне следует сказать.
― Это моя вина. Я сказал ему, что ты поживешь здесь, но он был… ― (пьян), ― уставшим в тот момент.
― Да, да, я все понимаю… ― говорит Тео, прижимаясь спиной к двери, ее тело ― баррикада, ― но мне не следовало идти туда и будить его.
Мы смотрим друг на друга, все невысказанные слова витают в воздухе. Тео не дура, она понимает, что происходит.
― Наверное, будет лучше, если ты не будешь его навещать, ― наконец говорю я. ― Ему не очень хорошо.
Это преуменьшение десятилетия.
Но Тео понимает.
― Конечно. Я просто позволю ему побыть наедине с собой.
― Спасибо. ― Я выдыхаю, и давление в груди ослабевает. ― Спасибо за понимание.
Тео кивает. Через мгновение она тихо говорит:
― Мой отец пил. До того, как бросил нас.
Я быстро вздергиваю подбородок, осознавая ее слова, хотя мое сердце отвергает мысль о том, что мой отец может поступить так же, как ее.
― Мой отец не бросил бы нас. И я его не брошу.
Тео смотрит на меня пристально, не мигая, не осуждая.