Он звучит ошеломленным и недоверчивым, что я могу понять, поскольку этот дом принадлежал их семье сто лет. Удивительно, что то, что стояло так долго, может быть разрушено за считанные часы.
— Ты хотя бы переставил мои машины? — Неро спрашивает.
— Нет, — Себ морщится.
Неро сердито смотрит на него, и я вижу, что его характер все еще жив и здоров, каким бы слабым ни было его тело.
Камилла сжимает бедро Неро через постельное белье.
— Все в порядке, — говорит она. — Твои любимые в нашем магазине.
— Некоторые люди тоже погибли, — напоминает ему Каллум.
Неро пожимает плечами, почти не заботясь об этом.
— Люди более обычны, чем индейский скаутский мотоцикл 1930 года выпуска. — Но через мгновение любопытство берет верх над ним. — Кто мертв? — он спрашивает.
— Например, Боско Бьянки, — говорит Себ.
—
Я притаилась в дверях, смущенная и думающая, что мне не следует быть здесь. Я сомневаюсь, что Неро хочет видеть меня, или Камилла тоже.
Прежде чем я успеваю придумать предлог, чтобы улизнуть, Неро смотрит на меня своими проницательными серыми глазами и говорит:
— Не будь такой дерганой, если твой отец мертв, мы все можем расслабиться.
— Мне действительно жаль… — начинаю я, но он отмахивается от меня.
— Ах, оставь это. Однако, чтобы ты знала, твоя свадьба была отстойной. Я рад, что купил тебе тостер только на два ломтика, а не на четыре.
Аида фыркает, и я вижу, что это идея Неро пошутить. Или, возможно, его представление о прощении. В любом случае, я соглашусь.
Камилла выглядит совершенно измученной за все часы, проведенные в больнице, но она улыбается, подпирая подбородок ладонью, прислонившись к кровати Неро. Она, очевидно, взволнована тем, что он полностью проснулся и говорит вот так, как, я полагаю, его обычное поведение.
— Мы не можем остаться надолго, — говорит Кэл. — Мы оставили Майлза в доме моих родителей.
— Если мы не вернемся, Имоджен, вероятно, купит ему еще двадцать нарядов и попытается подстричь его волосы, — говорит Аида.