Даже Неро изменился. И я никогда не думал, что он тот, кто обретет счастье.
Он всегда был таким порочным и полным ярости. Я, честно говоря, думал, что он социопат, когда мы были подростками, казалось, он ни о ком не заботился, даже о нашей семье. Не совсем.
Затем он встретил Камиллу, и внезапно он стал совершенно другим. Я бы не сказал, что он хороший парень — он все еще чертовски безжалостен и груб. Но это чувство нигилизма ушло. Он более сосредоточен, чем когда-либо, более обдуман. Теперь ему есть что терять.
Аида говорит Данте:
— Ты собираешься учить французский?
— Да, — ворчит он.
— Я не могу этого представить, — говорит Неро.
— Я могу выучить французский, — говорит Данте, защищаясь. — Я не идиот.
— Дело не в твоем интеллекте, — говорит Аида. — Это твой акцент.
— Что ты имеешь в виду?
Она и Неро обмениваются удивленными взглядами.
— Даже твой итальянский акцент… не очень хорош, — говорит Аида.
— О чем ты говоришь? — Данте требует.
— Скажи что-нибудь по-итальянски, — подзадоривает его Аида.
— Хорошо, — упрямо говорит Данте. —
Предложение точное. Проблема в том, что Данте сохраняет свой прежний ровный чикагский акцент, поэтому это звучит, как «Voy doo-way see-etay deg-lee strawn-zee». Он похож на фермера со среднего Запада, пытающегося сделать заказ по меню в модном итальянском ресторане.
Аида и Неро разражаются смехом, и я сам не могу удержаться от легкого фырканья. Данте хмуро смотрит на всех нас, все еще не понимая этого.
— Что? — требует он. — Что здесь такого чертовски смешного?
— Тебе лучше позволить Симоне говорить, — говорит Аида между смешками.
— Ну, на самом деле я не жил в Италии! — Данте рычит. — Знаете, я также немного говорю по-арабски, а это больше, чем вы, двое болванов, — когда они не перестают смеяться, он добавляет: — Пошли вы, ребята! Я образованный.